– Вообще-то нет, – весело вымолвил Стоунер.
И добавил:
– Пока. Но идите же скорее к огню, садитесь в кресло. Вид у вас такой, что стаканчик бренди вам явно не помешает.
События минувшей ночи так измотали Конкордию, что она не стала пускаться в пространные и, бесспорно, бесполезные рассуждения о вреде азартных игр.
– Какое чудесное предложение! – сказала она.
Прошло немного времени. Облаченная в ночную сорочку, теплый халат и мягкие тапочки, Конкордия уютно устроилась в кресле у камина в своей спальне. Ханна и Эдвина уселись на ковер у ее ног. Феба сидела в кресле. Теодора ласково и осторожно расчесывала волосы Конкордии, приподнимая прядь за прядью и поднося их ближе к огню, чтобы быстрее просушить.
– Так мистер Тримли и мистер Ларкин умерли? – спросила Феба.
– Да. – За последние двадцать минут Конкордия уже несколько раз отвечала на этот вопрос.
Но это не раздражало ее, Конкордия понимала, что должна быть терпеливой, ведь девочкам так хотелось еще и еще раз убедиться в том, что их преследователей больше нет в живых.
– Теперь вы все в безопасности. Никто из этих людей больше не может причинить вам вред.
Обхватив колени руками, Ханна с каким-то странным выражением стала смотреть на огонь.
– Ну а теперь, когда опасность миновала, вы уверены в том, что по-прежнему хотите быть с нами, мисс Глейд? – спросила девочка.
– Конечно, уверена, – без раздумий ответила Конкордия. – Хотя мы не настоящая семья, но мы так много пережили вместе… И пережитое, – добавила она после минутного раздумья, – связывает нас сильнее, чем могли бы связывать кровные узы.
Теодора криво улыбнулась:
– Да уж, наша близость гораздо сильнее, чем та, которая связывает Эдвину и меня с дядей Роджером и тетей Агнесс. Они уж и не знали, как избавиться от нас после смерти наших родителей.
Феба поправила очки.
– А что же мистер Уэллс? – спросила она.
– Ты это о чем? – не поняла Конкордия.
– Он был очень мил с нами, но это не означает, что он готов постоянно терпеть нашу компанию, – пояснила девочка.
– Да уж, это верно, – вздохнув, промолвила Ханна. – К чему вам мы вчетвером после того, как вы поженитесь!
– Вот что, хватит болтать об этом, – холодно остановила ее Конкордия. – Позвольте мне объяснить вам кое-что. У нас с мистером Уэллсом не было никакого разговора о браке.
Дверь в спальню тихо отворилась, в комнату заглянул Эмброуз.
– Кто-то упоминал мое имя, или мне послышалось? – спросил он.
– Мисс Глейд только что сказала нам, – мгновенно повернувшись к нему, проговорила Ханна, – что вы и не думали разговаривать с ней о свадьбе.
Все девочки уставились на молодого человека, ожидая подтверждения этому обвинению. Сложив на груди руки, Эмброуз прислонился к дверному косяку.
– А вот это уже полное вранье, – заявил он насмешливым тоном. – Я прекрасно помню, как мы говорили об этом. Разговор состоялся в кебе, когда мы ехали к миссис Хокстон. – Он выразительно посмотрел Конкордии в глаза: – Разве вы не помните этого, мисс Глейд?
– Разговор был каким-то… неопределенным… – нерешительно пробормотала Конкордия.
– Ну вот, слышали? – обратился Эмброуз к девочкам. – Неопределенный, определенный – не знаю, но разговор был.
– Слава Богу! – с облегчением выдохнула Теодора.
– Но это же отличная новость! – радостно воскликнула Феба.
– Стало быть, все решено, – промолвила Эдвина.
– Ну что ж, если вы все удовлетворены, то, думаю, пора расходиться спать, – произнес Эмброуз. – Рано вставать не понадобится. Завтракать завтра будем поздно. Очень поздно, – добавил он, пропуская мимо себя Фебу, Эдвину, Теодору и Ханну, которые поспешили в свои спальни.
Когда звук их шагов стал удаляться, он посмотрел на Конкордию.
– С тобой все в порядке? – спросил Уэллс.
Он так и стоял в дверном проеме, даже не заходя в комнату.
– Да, – машинально ответила Конкордия.
Потом она сморщила нос.
– Хотя нет, честно говоря, нет. Я чувствую себя почти так же, как в ту ночь, когда мы сбежали из замка Олдвик. Мне как-то не по себе. Я не могу успокоиться. Не знаю, чем это объяснить.
– Думаю, что это нормальная реакция, – заметил Эмброуз. – Я ведь уже объяснял прошлым вечером, что подобные ощущения появляются после пережитой опасности, сильного волнения. И у меня точно такое же чувство.
– Да, но тебе чаще приходилось оказываться в похожих ситуациях, ты к ним должен был почти привыкнуть.
Губы Эмброуза слегка скривились.
– Я бы сказал, что просто научился маскировать свои чувства.
Конкордия посмотрела на него. Волна страсти, желания с такой силой обрушилась на нее, что даже горло перехватило. Конкордия поняла, что желание поцеловать Эмброуза в это мгновение было сильнее, чем какое-либо другое желание за всю ее жизнь.
«Держи себя в руках, – напомнила она себе. – Ты не можешь броситься в его объятия. Не здесь, не в твоей спальне, во всяком случае. Иначе весь дом будет знать о том, что произошло».
Ее руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
– Что ж… М-м… Думаю, нам всем нужен хороший отдых.
– Совершенно верно, – сказал Эмброуз, собираясь уйти. – Но я, как и ты, сильно взволнован и не думаю, что смогу уснуть до тех пор, пока мои чувства не успокоятся.
– И что же вы намерены предпринять, чтобы успокоить свои чувства, сэр? – осведомилась Конкордия. – Выпить еще стаканчик бренди?
– Нет, – задумчиво ответил Эмброуз. – Думаю, я отправлюсь прогуляться.
– Ты пойдешь гулять? – изумленно переспросила Конкордия. – Сейчас?! Ночью?!
– Пойду, но недалеко, – улыбнулся Уэллс. – Пожалуй, я ограничусь прогулкой до теплицы. Это меня успокоит.
– Понятно…
Эмброуз медленно улыбнулся.
– Теплица не только успокаивает нервы – там никого не бывает в это время суток. И если два человека совершенно случайно встретятся там ночью, то об этом никто не будет знать. – С этими словами он вышел из спальни.
Конкордия долго смотрела ему вслед, в открытую дверь спальни.
Кто-то – должно быть, это была миссис Оутс – погасил свет в библиотеке и в холле. Топот девичьих ног наверху затих.
В доме постепенно воцарилась тишина. Конкордия не могла оторвать глаз от открытой двери…
Он ждал ее в тени пальмовой рощицы. Ждал – и не знал, придет ли она к нему, и как он поведет себя, если она все же появится.
Теплица обогревалась проложенными под полом трубами. Сквозь стеклянный куполообразный потолок в помещение проникал лунный свет, освещая темные листья рукотворных джунглей. Здесь было очень тепло, стоял запах удобренной земли и свежей зелени.
