— Филипп дю Плесси-Бельер, согласны ли вы взять в жены Анжелику де Сансе де Монтелу?
— Да.
— Анжелика де Сансе де Монтелу, согласны ли вы взять в мужья Филиппа дю Плесси-Бельера?
Она ответила «да» и протянула Филиппу руку, чтобы он надел ей кольцо. Этот жест воскресил в ней воспоминание о другом венчании, когда-то состоявшемся в Тулузе.
В тот день она дрожала ничуть не меньше, чем сейчас, и граф де Пейрак, так пугавший ее супруг, твердой рукой нежно сжал ее руку, пытаясь успокоить свою юную жену. Тогда, охваченная паникой, она не поняла, что значит это легкое пожатие. Короткая вспышка воспоминания о той далекой церемонии вернулась к ней и ранила, как острый кинжал. Потрясенная, Анжелика смотрела на полупьяного Филиппа, который никак не мог надеть кольцо ей на палец. Наконец кольцо заняло свое место. Обряд свершился.
Все вышли из часовни.
— Теперь ваша очередь, мадам, — сказал Филипп, посмотрев на Анжелику и улыбнувшись все той же невыносимой ледяной улыбкой.
Она поняла и попросила свидетелей проследовать в ее комнату.
Там она достала из секретера заветный ларец, открыла его и вручила мужу. Отблески свечей переливались на стекле флакона.
— Да, это действительно тот самый потерянный ларец, — сказал Филипп после секундного молчания. — Все верно, господа.
Священник и управляющий подписали бумагу, в которой говорилось, что они стали свидетелями передачи ларца мадам дю Плесси-Бельер ее мужу согласно одному из пунктов брачного договора. Затем они еще раз поклонились супружеской чете и мелкими шажками удалились. Старуха освещала им дорогу факелом.
Лишь невероятным усилием воли Анжелике удалось сдержаться, чтобы не окликнуть управляющего. Паника, которую она испытывала, была не только смешной, но и безосновательной. Конечно, не слишком приятно остаться один на один с разозленным обиженным мужчиной. Но существует средство, которое поможет ей и Филиппу договориться, заключить перемирие…
Анжелика украдкой взглянула на маркиза. Каждый раз при виде его совершенной красоты она успокаивалась. Мужчина склонил к зловещему ларцу свой чеканный профиль. Его светлые усы подчеркивали изящную линию рта, длинные густые ресницы отбрасывали тени на щеки. Но его лицо было краснее обычного, а резкий, неприятный запах вина отталкивал.
Увидев, как неуверенной рукой муж поднимает склянку с ядом, Анжелика торопливо предостерегла:
— Будьте осторожны, Филипп. Монах Экзили утверждал, что достаточно всего одной капли яда, чтобы навсегда изуродовать человека.
— В самом деле?
Он поднял глаза, и в них зажегся злой огонек. Филипп покачивал флакон в руке. Во внезапном озарении Анжелика поняла, что он испытывает соблазн выплеснуть яд ей в лицо. Парализованная страхом, она, не моргая, продолжала смотреть на супруга спокойно и смело. Филипп издал подобие смешка, вернул склянку на место, закрыл ларец и сунул его себе под мышку.
Не произнеся ни слова, маркиз схватил Анжелику за руку и потащил из комнаты.
Замок был погружен во мрак и тишину, и лишь призрачный свет поднявшейся луны струился сквозь высокие окна на каменные плиты пола.
Филипп так крепко сжимал хрупкое запястье молодой женщины, что она чувствовала биение собственного пульса. Но она предпочитала видеть его таким. В своем замке Филипп вел себя совершенно иначе, чем при дворе. Без сомнения, так же он вел себя и на войне, сбрасывая ненужную маску мечтательного красавца придворного и превращаясь в настоящего воина — собранного, жестокого, почти варвара.
Они спустились по лестнице, пересекли вестибюль и вышли в сад.
Над поверхностью пруда стелился серебристый туман. Выйдя на небольшую мраморную пристань, Филипп толкнул Анжелику к лодке.
— Садитесь! — сухо приказал он.
Вслед за ней маркиз сошел в лодку и осторожно положил ларец на одну из скамеек. Анжелика услышала, как он отвязал веревку, и лодка очень медленно отчалила от берега. Филипп взял весла и стал грести к центру пруда. Лунные блики играли на складках его белого атласного наряда и на золотистых локонах парика. В ночной тишине слышался лишь шелест листьев многочисленных кувшинок, соприкасавшихся с бортами лодки. Испуганные лягушки замолкли.
Когда они доплыли до середины пруда, где вода была черной, но прозрачной, Филипп остановил лодку и внимательно осмотрелся по сторонам. Берег казался безмерно далеким, а белый замок, обрамленный темной громадой парка, напоминал сказочное видение. Все так же молча маркиз вновь взял в руки ларец, чье исчезновение многие годы неотступно преследовало семью дю Плесси, и решительно швырнул его в воду. Тяжелый ларец быстро пошел ко дну, и вскоре пропала даже рябь, указывающая на место его падения.
Только тогда Филипп посмотрел на Анжелику. Новоиспеченная мадам дю Плесси-Бельер дрожала. Маркиз поднялся со своего места и сел рядом с ней. Этот порыв, в такой час и в столь фантастическом окружении, порыв, который можно было бы принять за жест влюбленного, заставил женщину окаменеть от страха.
Медленно, с удивительной грацией, отличавшей каждое его движение, дю Плесси поднял руки и обхватил шею молодой женщины.
— А теперь, моя красавица, я вас задушу, — прошипел он. — И вы отправитесь вслед за вашим проклятым ларцом прямо на дно пруда!
Анжелика боялась даже шевельнуться. Он был пьян или безумен. Но в любом случае он способен убить ее. Разве она не находилась в его власти? Она не могла ни позвать на помощь, ни защититься. Безотчетно она прижала лоб к плечу Филиппа. Нежная кожа ощутила его с утра небритую щеку, трогательную в своей неухоженности. Все кончено… Луна путешествует по небу, ларец покоится во глубине вод, тихо дышит деревня… Завершается последний акт трагедии. Разве нет справедливости в том, что Анжелика де Сансе умрет именно так, погибнет от рук молодого бога по имени Филипп дю Плесси?
Но смертоносное объятие вдруг разжалось, она снова могла дышать. Прямо перед собой Анжелика увидела стиснутые зубы и сведенное судорогой гневное лицо Филиппа.
— Черт возьми! — выругался он. — Неужели никакой страх не заставит вас склонить вашу дрянную надменную голову? Неужели ничто не заставит вас кричать, умолять?.. Ничего, потерпите немного, и вы это сделаете!
Он грубо отпихнул Анжелику и опять взялся за весла.
Как только лодка коснулась суши, у Анжелики возникло непреодолимое желание бежать со всех ног. Она не знала, что делать. Ее мысли путались. Чувствуя острую боль, она поднесла руку к шее.
Мрачный Филипп пристально следил за ней. Эта женщина совершенно не похожа на других представительниц слабого пола. Ни слез, ни криков; она даже не дрожала. И вела себя вызывающе, заносчиво, хотя именно он был оскорблен. Ведь это она принудила его совершить то, чего он не хотел, а подобное унижение не смог бы пережить ни один мужчина, не пожелав смерти обидчика. На такое оскорбление дворянин бы ответил шпагой, а крестьянин — палкой. Но как быть с женщиной?.. Как можно требовать удовлетворения у этих скользких, безвольных, лицемерных созданий, ласки которых подобны прикосновениям ядовитых тварей? Как отомстить за обиду этим бестиям, которые лгут вам в лицо, оставляя вас в дураках… да при этом еще и виноватыми?
