– Антония, я не хотел причинить тебе боль, – тихо сказал Гарет. – Клянусь, не хотел. Я заставлю Литтинга молчать, если дойдет до этого, но, думаю, у него нет причин болтать. Я сделаю все, чтобы ты не пострадала.
Но мысли Антонии приняли совершенно иное направление.
– О, Гейбриел, – заговорила она, опускаясь в кресло, – я даже не подозревала о том, что Уорнем замышляет аннулирование брака! Прошу тебя, скажи, что ты мне веришь.
– Конечно, я тебе верю, Антония, – успокоил ее Гарет.
– А другие не поверят. – Она печально посмотрела на него. – И решат, что это вполне может служить поводом для убийства.
– Я верю тебе, Антония, – повторил Гарет, качая головой. – И верю в тебя. Никто и ничто не заставит меня усомниться в тебе, и тем более это не удастся Литтингу. К тому же он наверняка не сказал всей правды. Мы до сих пор не знаем всего, но я узнаю, клянусь тебе.
– Не могу поверить в происходящее. – Ощущая себя бесконечно уставшей и сломленной, Антония приложила руку тыльной стороной ко лбу. – Я чувствую себя настоящей дурочкой из-за того, что пришла сюда и на мгновение вообразила, что могла бы… – Она не закончила фразу и только покачала головой.
– Что могла бы, Антония? – Став на колени, Гейбриел заглянул ей в глаза.
– Я не знала, что с тобой мистер Кембл. – Не в силах выдержать его взгляд, Антония отвернулась. – Я не хотела, чтобы ты один на один встречался с Литтингом. Я боялась, что он приехал не из добрых побуждений. Думала, что могу помочь тебе, чтобы дело не приняло другой оборот. С моей стороны это было глупо.
– Спасибо, Антония, за то, что беспокоишься обо мне. – Он взял ее руки в свои, сжал их, но Антония не среагировала и даже не взглянула на него.
– Гейбриел, мне жаль, что он приехал сюда и разрушил твое спокойствие.
– Думаю, мы оба знаем, что мое спокойствие – понятие весьма условное, – чуть улыбнувшись, тихо сказал Гарет и поднялся с колен. – И этим я обязан только самому себе. Это касается и Литтинга. Я просил Кембла постараться выяснить правду и помочь мне рассеять туман, окружающий смерть Уорнема. Но теперь, похоже, туман только еще больше сгустился.
– О, Гейбриел! – прошептала Антония, наконец-то повернувшись к нему и заглянув в глаза.
Но она не успела сказать то, что собиралась, потому что щелкнул дверной замок и в комнату снова вошел Кембл.
– Отлично! Ну разве не восхитительная беседа! – иронически воскликнул он.
– Думаю, нам всем стоит выпить еще по бокалу хереса, чтобы отмыться и очиститься, – с отвращением фыркнул Гарет, направившись через комнату за графином, а Антония быстро повернулась к Кемблу:
– Вы не находите, что все это не имеет никакого смысла? Сначала сплетники нашептывают, что я отравила Уорнема, потому что была несчастна в браке, а теперь Литтинг высказывает предположение, что я убила мужа, чтобы он не смог расторгнуть наш брак. Не слишком ли дерзко с моей стороны просить, чтобы они остановились на какой-нибудь одной из этих ужасающих версий?
– Я тоже не могу этого понять, – заметил, несколько смущаясь, Кембл и, грациозно опустившись в кресло, протянул Гарету свой бокал. – Почему Литтинг не рассказал сразу всю правду о смерти Уорнема, когда его допрашивал мировой судья? Зачем он беспокоился о том, чтобы защитить вас, ваша светлость, от обвинения в убийстве?
– Честно говоря, я совсем мало его знаю, – призналась Антония.
Гарет пристально всматривался в Кембла и почти явно видел, как у того в мозгу крутятся, цепляясь друг за друга, маленькие шестеренки.
– Я думаю, на это можно ответить, что он защищал не вас, – произнес Кембл, – а кого-то или что-то другое.
– Это бессмыслица, – заметил Гарет, усаживаясь в кресло. – Прежде всего, что Литтинг здесь делал? И почему Уорнем так боялся гнева лорда Суинберна?
– Отец может быть очень мстительным, – пояснила Антония.
– Не сомневаюсь в этом, дорогая. Но что было терять Уорнему? Он не появлялся в обществе; абсолютно не интересовался тем, что происходит в Лондоне, и не собирался туда; последние пять лет свой городской дом он просто сдавал. Он мог до конца своих дней так и не встретиться с Суинберном.
– Отец обладал большим влиянием в палате лордов, – не согласилась Антония.
– А как могли члены палаты лордов усложнить ему жизнь? – Гарет покачал головой.
– Палата лордов – единственное учреждение, которое может разрешить пэру развод, – произнес Кембл, отпив вина.
– Но он хотел, чтобы наш брак признали незаконным, – напомнила Антония. – И все предыдущие его жены мертвы.
– Может быть, он боялся, что его прошение о признании незаконности брака будет отклонено и ему придется прибегнуть к разводу?
– Нет, думаю, что дело не в этом, – ответил Кембл. – Процесс, вероятно, растянулся бы на годы. Сначала ему пришлось бы обратиться с просьбой о расторжении брака в церковную комиссию, затем подать прошение о разводе в парламент. А какие он мог представить основания? Ему понадобились бы два свидетеля, которые подтвердили бы нарушение супружеской верности, или…
– Нарушение супружеской верности? – воскликнула Антония, привстав с кресла.
– Я рассуждаю теоретически, ваша светлость, – успокоил ее Кембл и жестом предложил снова сесть. – Нет, развод полностью отпадает.
– Может, он боялся, что ему понадобится поддержка парламента в каком-то другом неприятном деле? – высказал предположение Гарет.
– Ваша светлость, – Кембл неожиданно повернулся в кресле лицом к Антонии, – вы недавно намекнули, что между вами не было супружеских отношений. Позвольте спросить вас: почему?
Лицо Антонии залилось краской.
– Черт побери, Кембл, – выругался Гарет.
– Я же работаю на вас, ваша светлость, – всплеснул руками Кембл, глядя на него. – Вы хотите снять с нее обвинение в виновности или нет?
В ответ Гарет только выразительно посмотрел на него.
– Я не стану отвечать на ваш вопрос, мистер Кембл, – тихо ответила Антония. – Об этом и так шепчутся по всему дому.
– Благодарю вас, ваша светлость, – вежливо кивнул Кембл и, бросив взгляд на Гарета, самодовольно, торжествующе улыбнулся. – Воздержание – ваша инициатива, или ваш муж был импотентом?
– Он был импотентом.
– Я так и думал. Он винил в этом вас?
– Нет, – покачала головой Антония, – я сама себя винила. Он очень расстраивался.
– Вполне очевидно, что вы никак не могли его расстроить, – окинув взглядом фигуру Антонии, сделал вывод Кембл. – Уж если вы его не устраивали, то вряд ли этот мужчина мог надеяться на то, что другая жена вернет ему его мужскую силу.
– О Господи! – пришел в ужас Гарет. – Антония, вам лучше покинуть комнату, потому что мистер Кембл, по-видимому, собирается выйти за рамки приличий.
