Но ведь они с Рандом — муж и жена, и, стало быть, им вместе надо бороться с неразгаданной болезнью, которая может их убить. Она это понимала. Вместе они непобедимы.
— А где Ранд?
Бетти переглянулась с Бернадетт, и Бернадетт промычала что-то вроде: «Прячется». Бетти закашлялась и пояснила:
— Его милость в отлучке. Оказалось, что у него дела.
Вот эта единственная фраза заставила Силван насторожиться. Дела у него. Он в отлучке. У отца тоже часто случались дела, ради которых он «отлучался». Особенно, когда она огорчала его.
Но Ранд ведь никак не мог знать, какой смысл для нее имеют подобные выражения, да и к тому же, она его ничем не обидела. Или она ошибается?
Старательно изображая непринужденность и естественность, Силван взяла из рук Бернадетт кусок влажной ткани и вытерла ею лицо.
— Так все же куда это мы направляемся с утра пораньше?
Бетти сложила руки и безмятежно улыбнулась.
— Его милость решил, что вам, наверно, будет приятно посетить ваших родителей и лично сообщить им о вашем замужестве.
Силван подскочила, и произошло это до того быстро и неожиданно, что вода из тазика выплеснулась, а Бернадетт пришлось пережить непредусмотренный обряд крещения.
— Что?
— Ну, к родителям заедете, погостите и… — Наигранная безмятежность Бетти улетучилась. — Мисс Силван? Вам нехорошо?
Стоя на матрасе, Силван закричала:
— Я что, одна поеду?
— Таково его…
— Где Ранд?!
— Я.., он…
Силван приходилось и прежде видеть виноватые выражения на физиономиях прислуги, то же она увидела и на лице Бетти. Шагая по мягкой постели, глубоко утопая ногами в перине, которая, казалось, засасывала ее, как трясина, она, четко выговаривая слова и звуки, повторяла:
— Где.., его.., милость? Где.., мой.., муж? Бетти сдалась, даже не пытаясь спорить.
— Да на фабрику пошел. Хочет поглядеть, что от нее осталось после взрыва.
— Помогите мне одеться. — Силван спрыгнула с кровати. Но, не рассчитав, больно ударилась ногами об пол. — Я пойду туда.
* * *
Три стены фабрики остались почти полностью невредимыми. Уцелело и кое-какое оборудование; некоторые станки и механизмы выдержали даже падение обрушившейся кровли. Если бы взрыв не снес опорную стену, а вместе с нею и подпирающие кровлю стропила, то разрушения вообще не выглядели бы столь ужасными.
Но что ему тут спасать? Лом, старье, развалины. Что здесь еще может пригодиться? Ранд стоял посреди цеха и глядел вверх, в небо. Гарт, может быть, и разобрался бы с этими руинами. А он, что он в этом понимал? Слишком мало он смыслил в производстве, чтобы сметь принимать решения. Он даже не знал, почему произошел взрыв. И уж тем более понятия не имел, как спасти разоряющееся поместье.
Брат умер, и все его мечты и замыслы умерли вместе с ним. Теперь Ранд был герцогом. Он нес ответственность за людей в поместье, за родовое состояние и, что важнее всего, за безопасность своей жены.
Пробравшись через горы мусора, Ранд выбрался из цеха и, шагнув навстречу яркому солнечному свету, застонал.
В направлении фабрики полным ходом спешила карета, и он понимал, что это значит: Бетти с Бернадетт согласились попытаться отослать Силван без него — они, похоже, не очень-то верили, что он сумеет навязать свою волю новобрачной — и сделать это так, чтобы она не обиделась. Совершенно ясно, что у них ничего не вышло, и Силван заставила Джаспера доставить ее сюда.
Теперь Ранд очень жалел, что не поступил так, как ему хотелось поступить вначале. Надо было поговорить с нею, убедить ее. Она бы наверняка все поняла. Он крякнул еще раз, когда карета остановилась и из нее выскочила Силван, держа перед собой, словно шпагу, свой зонтик.
Сердце его совсем уж оборвалось, когда она воинственно направилась к нему. Белокурые волосы разметались по ветру, большие зеленые глаза сузились, и казалось, эти острые щелочки готовы разрезать его на мелкие кусочки. Обычно бледноватое лицо разрумянилось, а щеки так и вовсе пылали. Покраснел и кончик носа, да и тело, выступавшее из лифа ее платья, тоже пошло красными пятнами.
Все это сулило бурную сцену, а не просто сдержанный и уважительный спор между мужем и женою.
Ему надо было сразу же пойти в наступление, чтобы не потерять власть над нею, потому что, как он видел, Силван готова прямо-таки стереть его в порошок. Надо было во что бы то ни стало умерить ее безудержную ярость. Когда она подошла достаточно близко, чтобы услыхать его слова, Ранд, пользуясь тем, что зонтиком она его еще достать не сможет, спросил:
— Силван, ты что, на руины поглядеть пришла?
— Именно. — Она зашагала к нему, глаза ее высматривали самое уязвимое место на его теле.
Он отошел на несколько шагов.
— Я не был на фабрике с того дня, как случился взрыв. И, знаешь, я все надеялся, что только в моем разыгравшемся воображении все порушено. А на самом деле, думал я, может, и не так страшно все. — Он обвел рукой строение. — Увы, как видишь, это не тот случай.
Силван быстро окинула взглядом развалины, потом замедлила шаг и стала внимательно осматривать то, что осталось от фабрики. Видно, ей тоже было не по себе.
— Ужасно, правда?
Чтобы ей было лучше видно, Ранд отошел в сторону, а потом зашел сзади, описав широкую дугу.
— Что у этого элодея на уме? Чем мы ему так досадили?
Ее внимание снова переключилось на него.
— Ты же не можешь знать, зачем он это сделал.
— Конечно, не знаю, — согласился Ранд. — То ли он желает извести весь род Малкинов, то ли просто хочет, чтобы Малкины не процветали. Как бы то ни было, помоги Боже всякому, кто случится на пути этого негодяя.
— Чушь какая-то, — уверенно отмахнулась она. — Откуда столько злобы? Должна же быть причина. У кого могут быть такие побуждения?
— Ладно, давай подумаем. Вот Джеймс, сердитый молодой человек, очень неприязненно настроенный против фабрики, к тому же он теперь второй в очереди на герцогство. Вот тетя Адела, дама честолюбивая и готовая на многое, только бы продвинуть своего сына.
Лицо Силван покраснело еще больше, когда она поняла, что он швыряет ей ее же список подозреваемых. Швыряет прямо в лицо.
— Есть отец Доналд, посвятивший себя слову Господню, но, думается, не смыслу. И есть Джаспер, который…
— Ох, заткнись.
Он не упустил возможности подобраться к ней поближе. Никаких воинственных действий с ее стороны не последовало, поэтому он осмелел настолько, что, схватив ее за плечи, повернул так, что их лица оказались друг против друга.
— Силван, я не знаю, почему кто-то нас ненавидит. Не представляю, когда мы успели нажить себе личного врага. Может, кто-то завидует нашему богатству или тому, что нас уважают И с нами считаются. Может быть.., не знаю я. Но тебе, думаю, будет безопасней…
