Зато совершенно ясно, почему графиня требовала, чтобы Лилиан никому не рассказывала об их свидании. Если Маркус узнает, он потребует объяснений. Кроме того, Лилиан не желала искать защиты у Маркуса. Она сама готова была встретиться с графиней лицом к лицу. Ее не испугать злобными тирадами. Пусть у графини острый и безжалостный язык — ее оскорбления не заденут Лилиан. Как с гуся вода! Лилиан знала: ничто не помешает их браку с Маркусом. И это придавало ей сил.
В интересах самой графини установить сердечные отношения с невесткой, иначе они испортят друг другу жизнь. Старой леди придется это понять. Лилиан мрачно улыбалась, спускаясь по длинному пролету ступенек, ведущих в сад. Она шла по дорожке, наслаждаясь чистым утренним воздухом.
— Я иду, старая ведьма, — бормотала она про себя. — Готовься к худшему.
Дверь в тайный садик была приоткрыта. Лилиан расправила плечи и натянула на лицо маску холодного безразличия.
Графиня сидела одна на круглой скамье, словно на троне. Никаких слуг поблизости не было. Свою украшенную драгоценными камнями трость графиня прислонила к скамье. Она сидела с каменным лицом. Лилиан даже смешно стало. Старуха вообразила себя воином, готовым драться до победного конца.
— Доброе утро, — любезно сказала Лилиан, подходя. — Какое чудесное место вы выбрали для нашей встречи. Надеюсь, вы не устали, добираясь сюда?
— Это мое дело, не ваше, — ответила графиня.
Ее черные глаза смотрели равнодушно, но Лилиан внезапно стало не по себе. По спине прошел неприятный холодок, не то чтобы она испугалась, просто встревожилась. Может быть, предчувствие? Во время предыдущих встреч ничего похожего Лилиан не испытывала.
— Я просто беспокоилась о вашем же удобстве, — сказала Лилиан, в притворном испуге взмахнув руками. — Я не стану сердить вас, пытаясь казаться дружелюбной, миледи. Говорите прямо: что у вас на уме?
— Надеюсь, ты выслушаешь меня. Ради тебя самой и ради моего сына, — начала она ледяным тоном и вдруг замолчала, словно недоумевая, с чего вдруг она должна объяснять этой девице столь очевидные вещи. Несомненно, графине пришлось пережить множество передряг, но с такой напастью она сталкивалась впервые.
— Если бы я могла представить себе, что графу понравится девушка низкого происхождения, я бы вмешалась раньше и положила бы этому конец. Вероятно, граф не совсем здоров. Иначе как объяснить это безумие?
Седовласая дама замолчала, чтобы отдышаться. Лилиан спокойно спросила:
— Почему вы называете это безумием? Всего пару недель назад вы допускали, что я могу заполучить в мужья британского аристократа. Почему же не самого графа? Дело в личной неприязни?
— Глупая девчонка! — воскликнула графиня. — Вот уже пятнадцать поколений Марсденов выбирают жен только в аристократических кругах. Мой сын не нарушит эту традицию. Тебе не понять, что такое чистота крови. Ты явилась из страны, где нет ни традиций, ни культуры. Благородное происхождение для вас — пустой звук. Если граф женится на тебе, это будет не только его личный позор, но и мой тоже. Ты осквернишь наше генеалогическое древо, а все когда-либо живущие Марсдены перевернутся в своих гробах!
Лилиан опять стало смешно. Как напыщенно выражалась графиня! Девушка сразу же догадалась, что для матери Уэстклифа чистота благородной крови — символ сродни религиозному. Она будет защищать его со страстью фанатички. «Может быть, попытаться все же перевести разговор на уровень личных отношений? Ведь любит же она сына, хотя и виду не показывает».
Лилиан не очень любила рассуждать о чувствах. Ей больше удавались остроумные замечания. Она умела быть циничной, но раскрывать сердце? Это казалось слишком рискованным. Но может быть, она просто обязана быть искренней с графиней? Ведь она выходит замуж за ее сына.
Лилиан заговорила, тщательно подбирая слова:
— Миледи, я знаю, что вы желаете счастья сыну. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли: я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Конечно, я не могу похвастаться благородным происхождением и не привыкла жить по вашим правилам…
Она замолчала, улыбнулась и добавила:
— Мне не очень понятно, что такое генеалогическое древо. Но думаю, я могу сделать Уэстклифа счастливым. По крайней мере хоть немного облегчу ему груз забот. Я не буду такой уж сумасбродкой, обещаю вам. Поверьте, я не сделаю ничего такого, что бы поставило в неловкое положение графа или оскорбило вас.
— Хватит молоть чушь! Ни слова больше! — взорвалась графиня. — Для меня оскорбительно само ваше существование. Я не взяла бы вас даже в прислуги, не то что в невестки. Мой сын не любит вас. Он выбрал безродную девку просто назло, чтобы оскорбить память отца, которого не смел ослушаться, пока тот был жив. Вы бунтарка, которая борется с призраком. Когда новизна этого вульгарного брака потускнеет, граф начнет презирать вас так же, как презираю я, но будет поздно! Наш род прервется.
Лилиан стояла не шелохнувшись и не возражая. Краска гнева заливала ее лицо. До сего дня она и не знала, что такое настоящая ненависть. Будь это возможно, графиня, наверное, убила бы ее. Впрочем, Лилиан не испугалась и не заплакала. Она бросилась в ответное наступление.
— Может быть, он хочет на мне жениться, чтобы я помогла ему выстоять против вас, миледи? В таком случае буду счастлива стать орудием мести.
Глаза графини вылезли из орбит.
— Как вы смеете! — хрипло закричала она.
На языке у Лилиан вертелась еще пара ехидных фраз, но она смолчала. Не дай Бог старуху хватит апоплексический удар. Убить мать жениха — не лучшее начало семейной жизни. Она сдержанно добавила:
— Что ж, мы выяснили наши отношения. Конечно, я надеялась на другой исход нашей беседы. Наверное, нужно учесть, что для вас новость о браке сына со мной оказалась слишком неожиданной. Может быть, со временем мы все-таки поймем друг друга…
— О да! Непременно, — прошипела графиня так злобно, что Лилиан невольно отшатнулась. Сколько злобы было во взгляде старухи! Ей хотелось немедленно убежать, спрятаться, но ведь графиня была бессильна что-то изменить, потому что Маркус любит ее и не даст в обиду.
— Я выйду замуж за графа, — твердо сказала Лилиан.
— Пока я жива, этого не случится, — прошептала графиня. Наклонившись вперед, она схватила трость и поднялась со скамьи. Движения давались ей с трудом. Лилиан даже чуть не бросилась к ней. Вид немощной старухи все-таки вызывал сострадание, но старая дама кинула на Лилиан столь убийственный взгляд, что девушка застыла на месте. «Чего доброго, ударит тростью».
Над садом бабочек повисла нежная дымка тумана, в котором тонули лучи утреннего солнца. Бабочки проснулись и начали раскрывать свои крылышки. Там и сям пестрые создания уже порхали над полураскрытыми чашечками цветов. Как красиво было в саду, но сколько ядовитых слов было произнесено только что! Графиня заковыляла к выходу, и Лилиан пошла за ней.
