Харри подошел ближе и сел на кровать.
— Ты сказала, что не сделаешь этого.
— И ты поверил мне? Вот так просто?
— Просто как нектар.
— Проклятие, Харри, ты снова вернулся к бессмысленным речам. Иногда я думаю, что ты необыкновенно умен, но затем ты начинаешь говорить о нектаре, и я беспокоюсь, что твой мозг набит ватой.
— Иногда я и сам не уверен. — Он разгладил покрывало на кровати. — Если я попытаюсь объяснить, то ты заподозришь, что у меня не все дома. Что более важно, да, я тебе верю. А разве я не должен?
— Конечно, ты можешь мне верить. Я никогда никому не расскажу ни про мистера Харриса, или про Харольда-кучера. Но что, если мы поссоримся и я передумаю? Вдруг ты станешь грубым, как Данфорт или начнешь флиртовать с настоящими куртизанками? Я могу захотеть отомстить, как леди Горэм.
— Этого не произойдет.
Что именно — его жестокость или его неверность? Симона знала, что ее сердце разобьется, если он бросит ее, а все будут знать о том, что она — отвергнутая женщина.
— Кто может знать, что чувствует женщина, что она решится сделать?
— Ни один мужчина, несомненно. Но если мой план сработает, то никто не поверит тебе. Довольно об этом. Расскажи мне об этом твоем секретном выступлении.
Симона натянула на себя покрывала, потому что легкомысленная ночная рубашка не обеспечивала тепла; а слова Харри и быстрая смена темы леденили кровь.
Он взял ее за руку, казалось, понимая, что происходит.
— Расскажи.
Так что она рассказала ему и попросила у него помощи, потому что у нее не было другого выхода. Девушка не хотела, чтобы он ставил под угрозу свою честь, или предавал друзей, только поделился небольшой информацией, которой, как она знала, Харри обладал.
Харри обдумывал ее идею меньше минуты, пока поглаживал пальцем ее чувствительную ладонь.
— Ты просто великолепна, моя дорогая! Это как раз то, что мне нужно, чтобы поймать в ловушку нашего шантажиста. Я сделаю это. Я даже воткну золотую серьгу себе в ухо.
— Я подумала, что ты должен прицепить фальшивые усы.
— Дьявол, нет. Я их ненавижу. Так же, как и ты. И усы могут напомнить людям о мистере Харрисе или о майоре. Я не собираюсь больше наклеивать их, никогда. И очки тоже больше не одену. Я стану носить их, когда мне будет семьдесят, но не раньше.
— А как насчет кушака вокруг талии?
— Предполагается, что я буду похож на пирата или цыгана?
— Предполагается, что ты будешь выглядеть как Харри, мой возлюбленный.
Теперь каждый дюйм его тела стал чувствительным, потянулся к ней, полуобнаженной на белых простынях, ее рыжие волосы, заплетенные на ночь в косу, уже растрепались. О Боже, Харри хотел ее больше, чем мечтал покончить с майором Харрисоном. Ему не были нужны никакие странные полномочия, ни запутанные заговоры, ни богатство информации — только Симона. Она потянула покрывала вниз и похлопала по месту рядом с собой. Она хотела его.
Харри был готов сорвать с себя одежду и присоединиться к ней под покрывалами. Дьявол, он готов был взорваться. В этом и состояла проблема. Он знал, что Симона ни за что не покинет эту постель девственницей, если они разделят ее. Никто не сможет попросить его провести еще одну ночь рядом с ней, доставляя ей удовольствие, и не требуя ничего взамен, даже для себя. Он вовсе не похож на святого. Никакой настоящий мужчина не смог бы устоять. Харри поднялся.
— Я не могу это сделать.
— Ты не можешь? Лидия и ее девочки говорили…
— Я не сделаю, — исправился он. — Я дал тебе слово.
— Я отдаю его обратно.
— Нет, я не могу поступить с тобой так несправедливо. Ты хочешь лучшей жизни, чем у тебя есть. А это не то, что тебе нужно. Ты же видела, что происходит. Мужчины отправляются обратно к своим женами или находят респектабельную дебютантку в качестве невесты, если она достаточно богата. Или они просто уходят к другой женщине, словно пчелы, перелетающие с цветка на цветок. Ты же не хочешь ступать на эту дорогу — ты всегда так говорила — и я не могу позволить себе пойти с тобой по этому пути.
— Я передумала. Да, я видела, что случается со связями между мужчиной и его любовницей. Я также видела несколько пар, которые смогли найти бесконечную любовь.
Харри был мужчиной. Как он мог говорить о любви? Как он мог обещать ей вечность, когда даже следующая неделя могла принести неизвестно что?
— Ты сможешь изменить свое мнение завтра, но будет слишком поздно. Нет, моя милая, мы будем придерживаться первоначальных условий.
— Ты не хочешь меня?
— А теперь у кого не все дома, любимая? — Он неловко переступил с ноги на ногу. — Даже слепой смог бы увидеть, как сильно я хочу тебя. Я не осмеливаюсь показаться на глаза слугам в таком состоянии. Я почти жалею о том, что у Горэма такая эффективная система подогрева воды, а иначе я смог бы принять ледяную ванну. Может быть, мне стоит прыгнуть в декоративный рыбный садок Горэма, или в лошадиное корыто? Нет, я все равно буду хотеть тебя. И вот почему я должен уйти. Кроме того, мне нужно посмотреть, вернулся ли Дэниел. И мне, хм, нужно выгулять собаку. Не жди меня.
Симона обнаружила, что осталась одна. Сегодняшняя ночь должна была стать праздником, посвященным ее победе в скачках, или можно было бы подсчитать ее очки и монеты, отрепетировать ее предстоящее выступление. Вместо этого она осознала, что ей не нужно еще больше денег, что успех ничего для нее не значит, а победа в состязании — и вовсе не нужна.
Все, чего она на самом деле хотела — это Харри.
Утром Симона проснулась в объятиях Харри, а Харри проснулся с эрекцией. Опять. Снова. Он выпрыгнул из кровати и схватился за свой халат, чтобы спрятать улики. Когда он вернулся прошлым вечером, или рано этим утром, она проснулась и протянула к нему руки. Как джентльмен мог отказать? Кроме того, он достаточно вымотался, чтобы уснуть, несмотря на ее запах, довольный шепот, когда она прижималась все ближе, шелк ее кожи и тепло ее тела — дьявол, он вообще с трудом заснул. Еще несколько дней, твердил себе Харри, и они смогут покончить с этим притворством. Он заплатит Симоне обещанную сумму, отправит ее туда, куда она пожелает, и наконец-то отдохнет. Еще несколько дней — и он сойдет с ума.
И Горэм оказался прав: он будет еще большим безумцем, если позволит ей уйти.
Симона зевнула, потерла глаза и спросила:
— Почему ты всегда убегаешь от меня?
— Я не… — Его рот сморщился перед тем, как он смог закончить предложение. Боже, неужели ему понадобится еще один пакет сладостей перед завтраком?
— Нужно снова выгулять собаку.
