С глубочайшим уважением, сэр Джозайя Ормстон».
— Теперь ты непременно должна его вспомнить, — сказала Энн, радостно помахивая письмом. — Тебе ведь не понравилась миссис Вольюбл в «Острословах»?
— Она мало кому понравилась, — сказала Элинор, — Я едва помню эту пьесу. Но в газетах писали, что роль получилась чрезмерно крикливой и неприятной.
— Меня тем более восхищает, что этот мистер Ормстон так хорошо помнит все, что связано с тобой, — сказала Энн, откладывая письмо и ныряя в справочник лордов Дебретта, который всегда лежал под рукой в гостиной. — Приятно иметь такого внимательного поклонника. Ах, вот он, действительно, пропечатан здесь под фамилией Ормстон и с указанием на то, что он младший сын барона Пламптра. Джозайя, конечно, слишком обычное имя, но весьма почтенное. Что скажешь?
— Я размышляю.
— Ты должна идти, — твердо сказала Энн. — Наша мать не потерпит никаких возражений.
«Дорогой мистер Ормстон, буду рада составить вам компанию на прогулке в парке завтра.
Леди Элинор».
— Ты должна надеть платье из голубой парчи, в котором была в Кенте, — сказала Энн. — Оно будет напоминанием о вашей встрече три года назад.
— Я хочу пойти в одном из моих старых платьев, — возразила Элинор. — Не хочу походить на разряженный призрак. Тебе придется смириться с этим, дорогая Энн.
— И губы не накрасишь?
— Нет.
— Возможно, ты уже не помнишь об этом, но я приказала Вилле избавиться от многих твоих старых нарядов.
— Это ужасно! Как же мне быть? Ты не могла поступить со мной так жестоко!
— Твоего старья больше нет, — упрямо поджав губы, сказала Энн. — И нечего грустить об этом. Ты должна быть нарядной и обольстительной, но осторожной. У тебя уже есть печальный опыт, и не один. На ошибках учатся.
— Теперь мне это несложно, — сказала Элинор.
— Только не говори мне, что Вильерсу не удалось взглянуть на твои «гребешки». Уверена, что он все успел...
— Ты считаешь меня совсем глупенькой?
— Я считаю, что ты должна вести себя так, как положено в обществе. Только флирт и жеманство, и никакой страсти, Элинор. Это игра. И ты должна выиграть приз.
— Согласна, — сказала Элинор.
— Вспомни свой первый сезон и скольких женихов, ты пропустила, позволив Гидеону вскружить тебе голову. Ты хоть кого-нибудь отметила, кроме него?
— Не помню.
— Вот именно. Я хочу, чтобы ты надела вот это платье из узорчатого муслина, с оборками на груди и у талии, оно очень скромное.
Элинор кивнула.
— Немного туши вокруг глаз тебе совсем не помешает. — Сказала Энн. — И чуть-чуть румян. Ты и в самом деле смахиваешь на призрак. Мистер Ормстон чего доброго подумает, что ты подцепила какой-то недуг, пока он был за границей.
В два часа дня Элинор была готова. Муслиновое платье и в самом деле было полным очарованием, с крошечными вишенками на кремовом фоне. Вишневый газ был слегка выпущен на бедра и довольно низкое декольте. К платью полагался прогулочный капор с газовыми лентами, которые должны были развеваться во время езды в экипаже.
— Ты хороша, но не слишком задавайся, — проворчала ее мать. — Мы снарядили тебя не ради прогулки, а чтобы сбыть с рук. Ты станешь нашим позорищем, если не выйдешь замуж. Не забывай об этом!
Элинор чмокнула мать в щеку:
— Спасибо за напутствие, мама.
Энн застыла у окна, рассматривая улицу из-за занавески.
— Не он ли это в таком прекрасном ландо? — произнесла она. — На дверцах, кажется, купидоны или что-то подобное. И лакей на запятках. Наверное, мистеру Ормстону досталось большое наследство.
— Что ты себе позволяешь? — рассердилась герцогиня. — Прилипла к окну, словно какая-нибудь служанка! Скажи лучше, каков он собой, — не выдержала она.
— О, у него парик в греческом стеле. Он выглядит очень модным. Изысканный камзол из черного бархата, а под ним — тончайшие белые кружева. Без всякой мишуры, весьма элегантно.
— Парик в греческом стиле? — заинтересовалась Элинор.
— Да, два локона по бокам и длинный хвост сзади. О, у него просто атлетические плечи. Уверена, что ты его вспомнишь, как только увидишь. Ты не могла забыть мужчину с такими плечами!
Покружившись в восторге по комнате, она чмокнула Элинор в щеку.
Когда та спустилась, у подъезда ее ожидал лакей. Она последовала за ним к карете, у которой застыл мистер Ормстон. Элинор уткнулась взглядом в его бархатный камзол, опасаясь поднять глаза. Он поклонился, взял ее руку и поднес к губам, прежде чем усадить Элинор в ландо.
Лондон, резиденция герцога Монтегю
8 августа 1784 года
— Я польщен тем, что вы приняли мое приглашение, — сказал мистер Ормстон.
— В самом деле? — спросила она.
— Вы не та леди, которую можно так просто забыть, — заметил он.
— Наверное, это было дело большой государственной важности, заставившее вас отвлечься от моей скромной персоны? — сказала Элинор. — Что-то связанное с экспортом или импортом. Или, возможно, частное поручение деликатного свойства высочайшей особы?
— О, всего понемножку, — ответил Ормстон. — Но теперь я курирую один важный проект в сфере благотворительности. Это разного рода богоугодные заведения — сиротские приюты и тому подобное.
— Прекрасно, — сказала Элинор. — И как же устроены сироты у нас в Англии?
— Весьма неплохо. Бывают, конечно, кое-какие проблемы.
— У меня нет детей, — заметила Элинор с любезной улыбкой. — Я совершенно не представляю, как их надо растить.
Прочистив горло, Ормстон произнес:
— Вы представляете это себе намного лучше, чем я.
— Пожалуй, я вернусь домой прямо сейчас, — произнесла она.
— Но мы уже возле кенсингтонского сада, — ответил мистер Ормстон. Карета остановилась у входа, и он выпрыгнул наружу, предлагая ей руку, затянутую в перчатку.
Она медлила, чувствуя себя такой опустошенной, как ваза без воды и цветов. Не было никаких эмоций — ни гнева, ни боли, ни томления. «Почему бы и не совершить моцион?» — решила Элинор.
Протянув ему руку, она выпорхнула из кареты и раскрыла кружевной зонтик.
— Как это мило, — произнесла она, — фуксия в цвету.
— Да, — согласился он. — Я предлагаю прогуляться к пруду и покормить лебедей.
В руках у него был пакетик, по всей видимости, с хлебными крошками. Это было забавно. Мистер Ормстон, он же Леопольд Дотри, герцог Вильерс, был не тот человек, который носит с собой пакетики с хлебом. Не так давно он имел при себе совсем другие пакетики, Элинор усмехнулась.
