Ознакомительная версия.
Его госпоже потребуется время, чтобы обрести себя в другом, совершенно новом мире. По крайней мере Куинлен надеялся, что это скоро произойдет. Однако позже, в тот же день, он понял, что дело обстоит куда серьезнее, чем он предполагал. Нетта поймала его по дороге в солдатскую казарму и пожаловалась, что леди Бренна ведет себя странно.
– Она не слышала моего стука в дверь, а когда я вошла, она вскрикнула и вскочила. И клянусь, она потянулась за кинжалом. Она была просто в ужасе, Куинлен.
Подруга поварихи Брокка, оказавшаяся рядом, добавила:
– Ада говорит, что беспокоится, не заболела ли наша дорогая леди Бренна. Она совсем ничего не ест, но вряд ли она понесла. Слишком рано, – добавила она.
Куинлен знал, что обе женщины могут преувеличивать, и решил сам внимательнее понаблюдать за Бренной. Но, увидев, как за ужином она оттолкнула еду и почти ни к чему не притронулась, он понял, что женщины говорили правду. Он собрался утром отвезти госпожу к леди Кинкейд – уж она-то узнает, в чем дело. И если леди Бренна и впрямь больна, она ее вылечит. Бренна понятия не имела о волнении Куинлена. Впервые за несколько дней она почувствовала себя гораздо спокойнее. На ужин вместе с Куинленом пришли двое пожилых мужчин. Они вспоминали прошлое, рассказывали разные случаи из жизни клана Мак-Алистеров. Им было что вспомнить – жизнь в этих краях была суровая, напряженная, требующая от людей мужества и стойкости. Леди Юфимия, слава Богу, молчала. Ей тоже было интересно. Она вслушивалась в каждое слово, смеялась и кивала, если кто-то из гостей вспоминал смешной эпизод, хорошо знакомый самой Юфимии.
Раен вел себя как избалованный ребенок, которому недоставало внимания. Он дулся, отворачивался, ерзал, всем своим видом показывая, как ему невыносимо скучно слушать всякие глупости. За ужином он не произнес ни слова.
Отодвинув пустой поднос, он хмуро взглянул на Бренну, со стуком поставил бокал на стол и выскочил из зала.
Казалось, никто из солдат не обратил внимания на высокомерие Раена. Куинлен заметил усталость на лице госпожи и решил, что трапезу пора кончать. Хороший сон – это все, что ей сейчас нужно, и аппетит вернется.
Один из пожилых воинов предложил ей руку и проводил вверх по ступенькам. Он стоял, ожидая, когда она войдет в спальню. Бренна повернулась к нему, чтобы пожелать доброй ночи, и в этот миг увидела Раена, скрывавшегося в тени за спиной солдата. Но прежде чем она успела спросить, чего он ждет, тот повернулся и поспешил к своей двери.
В спальне была Нетта, она окликнула Бренну, когда госпожа появилась на пороге, опасаясь, как бы та снова не испугалась.
Прежде чем Бренна успела спросить, зачем служанка ждет ее, Нетта объяснила, что Юфимия приказала зажигать свечи в ее спальне каждую ночь и помогать подготовиться ко сну. А если Нетта должна обслуживать мачеху лаэрда, то разве не полагается ей побеспокоиться и о его жене?
– А твой муж ничего не имеет против? Ему придется ждать тебя допоздна.
– Это большая честь, ведь именно меня, а не кого-то другого выбрали для работы в замке. Мой Деверик ходит важный, как король, и всем рассказывает, кто согласен послушать, какой он необыкновенный – его жена, не чья-нибудь, так возвысилась в доме лаэрда.
Бренна от души порадовалась, какая заботливая у нее служанка.
– У тебя доброе сердце, Нетта.
– Вы так меня хвалите, миледи, что у меня может голова пойти кругом. Хотите, я уложу вас в постель?
– Нет, теперь я в безопасности… То есть я имела в виду, что сама могу о себе позаботиться. Но прежде чем ты уйдешь, я хочу задать тебе один вопрос: не знаешь ли ты, кто бы мог мне сделать деревянный медальон?
– Элан может сделать, миледи. Он у нас мастер на все руки и изготовит вам все, что вы захотите. Я с удовольствием отведу вас к нему завтра, если пожелаете.
Бренна еще раз поблагодарила служанку и, как только Нетта ушла, заперлась на засов. Она снова взялась за шитье и поработала перед сном не меньше часа. Едва Бренна задула свечи и откинула одеяло, раздался стук в дверь.
Она не ответила.
Наконец Коннор возвращался домой. Ему казалось, что он не был в замке целую вечность, гораздо дольше, чем на самом деле. И лишь когда он ступил на подвесной мостик, напряжение в шее и плечах стало отпускать, и тогда он понял причину собственного волнения.
Ему хотелось скорее увидеть Бренну. Незачем говорить, что его ничуть не обрадовало открытие, что он совершенно разучился владеть собой. Коннор не мог не признаться себе, что все его мысли были только о ней одной, отчего раздражение лишь росло. Он злился на самого себя. Черт побери, что с ним такое творится? Стоит закрыть глаза – и он сразу видит перед собой жену.
Его немного утешало, что и с Алеком происходило то же самое. Но в отличие от Коннора он не только думал о жене, он постоянно о ней говорил.
В последний вечер, который они провели вместе, Алек заметил беспокойство Коннора. Целый час он вышагивал по лагерю, а потом удалился на опушку леса. Минуту спустя Алек подошел к нему. Братья пристроились под деревьями, опершись спинами о толстые стволы, чтобы поспать, не отрывая руки от ножен меча.
Алек не сразу начал разговор.
– Я смотрю на тебя и узнаю себя после женитьбы на Джейми.
– И что?
– Хочу сказать – не вредно поучиться на моих ошибках.
– Ты говоришь как мой отец. Он советовал мне то же самое.
– Он имел в виду свои чувства к Изабель? К твоей матери?
– Да, – ответил Коннор. – Он называл ее своей единственной любимой Изабель.
Алек кивнул.
– Ты здорово сопротивлялся, но, пожалуй, пришло время сдаться. Больно смотреть на тебя, Коннор.
– О чем ты, Алек? Что ты имеешь в виду? Брат рассмеялся:
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты пытаешься не влюбиться в свою жену. Так? Я понимаю почему. Ты боишься.
– Боже милостивый, ты становишься похож на старуху, сующую нос не в свои дела.
Алек пропустил мимо ушей это оскорбление.
– Едва ли прощальные слова отца про Изабель прибавили тебе осторожности. Помнишь, что ты мне говорил?
– Каждое слово. Он тоже советовал мне учиться на его ошибках. Он безумно любил свою единственную драгоценную Изабель, и, когда она умерла, ему показалось, что она предала его. Он поклялся, что никогда не простит ей этого. Но это были лишь громкие слова, Алек. Отец мой был трудным человеком, и ему сложно было говорить о тонких чувствах без гнева. Он пытался меня успокоить, и, хотя я был еще мальчиком, я это понимал. Я не понимал только одного – зачем он в последние минуты своей жизни заговорил со мной об этом.
Алек долго молчал. Он знал, что Коннор обдумывает его замечание и, конечно, пытается себя убедить, будто не влюбился в собственную жену. Ах, как глупы мужчины, считающие, что любовь делает их слабыми!
Ознакомительная версия.
