Возможно, Кора права и он действительно трус. Там, в Девоншире, жила женщина, которая любила его. Любила настолько, что когда-то спасла от верной смерти, а следующие четырнадцать лет одна справлялась с последствиями своего поступка. Заботилась об отце и обо всей деревне. И сделала бы то же самое снова.
Конечно, именно это пугало его. И как не пугать. Ведь трагедия в конюшне связана с ним. Но произошло это потому, что его, Риса, любили. Мередит считала, что спасение его жизни стоит любых жертв. И если он хотел быть с ней, то следовало бы найти в себе мужество согласиться с этим. О Боже! И он ведь искренне считал, что ему крайне трудно принять от нее в подарок бритвенный прибор!
Он никогда не уклонялся от сражений, но от любви бежал так, словно за ним гнались демоны.
Боль в груди усилилась. И он не мог понять, почему любовь женщины может так сильно ранить.
И тут экипаж резко дернулся.
— Что это? — спросила Кора, услышав громкое щелканье кнута.
Рис прислушался.
— Не знаю…
Он услышал, как кричит на лошадей кучер, пытавшийся справиться с упряжкой. А экипаж трясся, как в лихорадке! Их снова тряхнуло — еще сильнее, чем в прошлый раз. Рис едва не упал, когда экипаж вдруг остановился.
— Может, нам лучше прогуляться? — спросил Беллами.
Рис пожал плечами:
— Да, пожалуй…
Но они не успели выйти. Экипаж с тихим зловещим скрипом снова покатился.
Покатился назад.
Второй раз за неделю Мередит проспала до полудня. К счастью, в гостинице не было постояльцев, а местным жителям вряд ли потребовался завтрак. Но если и потребуется… Пусть учатся терпеть.
Когда она наконец собралась с силами, чтобы умыться, одеться и спуститься вниз, к ее изумлению, оказалось, что в таверне полно мужчин. И все они собрались вокруг грифельной доски, прикрепленной к стене, и о чем-то горячо спорили.
Деррил, стоявший на стуле, выглядел так, словно собирался защищать и доску, и собственную жизнь не чем иным, как палочкой мела.
— Итак, джентльмены…
— Выигрыш мой, — настаивал Скиннер, ударяя себя в грудь. — Я ставил на пять недель. Никто не ставил на больший срок.
— Но прошло больше пяти недель, верно? — возразил Хэролд Симонс. — Разве ты выиграл? Не считается! Тьюкс, отменяй пари и считай, что победителей нет.
Мередит не верила своим ушам. После всего, что случилось вчера, они собрались здесь, чтобы спорить из-за какого-то дурацкого пари?
Став за стойку, она сунула в рот два пальца и пронзительно свистнула, призывая к молчанию.
Когда же все головы повернулись в ее сторону, она осведомилась:
— Какого черта? Что вы делаете здесь?
Скиннер пожал плечами:
— Поскольку лорд Эшуорт покинул деревню… нужно уладить вопрос с пари.
Кровь бросилась в лицо Мередит. Дрожащими руками она выхватила из-под стойки мокрую губку и бросила в Деррила. Губка попала ему в плечо, и парень вскрикнул от неожиданности.
— Немедленно вытри доску, — приказала Мерри.
Деррил повиновался. Мужчины молча за ним наблюдали.
— А теперь убирайтесь! «Три гончие» закрыты до моих последующих распоряжений!
Мужчины не подчинились.
— Вон! — завопила Мередит, указывая на дверь. — Немедленно!!!
Бедняги, ворча и толкаясь, потянулись к двери. Но встревоженный голос Деррила перекрыл шум:
— Это временно, джентльмены! Не сбрасывайте со счетов «Трех гончих»! Мы в два счета приведем в порядок это место, я и миссис Мэддокс! И снова будем обслуживать клиентов!
— Не давай за меня обещаний, Деррил, — проворчала Мередит. — Лучше иди на конюшню. Там наверняка потребуется вычистить стойла, если ты в настроении убирать навоз.
— Да-да, миссис Мэддокс. — Деррил заспешил к двери, явно решив не оскорбляться. — Понимаю, что тут все выглядит ужасно, но мы это исправим. В конце концов, все к лучшему. Вы верно сказали: мужчины приходят и уходят, но дорога всегда остается. И гостиница — тоже. У нас всегда останутся «Три гончие». Это наш дом.
— Спасибо, Деррил. — Конечно, намерения Деррила были самыми благими, но его слова не слишком ее утешили. Больше гостиница не казалась ей домом. — А теперь… Если не возражаешь, я хотела бы остаться одна.
— Конечно, миссис Мэддокс. А потом мы разберем стеклянную посуду.
Мередит проводила Деррила взглядом, гадая, не стоит ли указать ему его место. Молодой человек становился слишком уж бесцеремонным.
Оставшись в одиночестве, Мерри села на один из уцелевших стульев и оглядела заведение, в которое было вложено столько труда. Как она гордилась тем, что безупречно управляет гостиницей! Всегда говорила, что вложила в нее свое сердце. И возможно, когда-то так и было. Но не сейчас. Теперь ее сердце с Рисом, а он уехал.
Она наклонилась над столом и уткнулась лицом в ладони. И тут на плечи ей легли чьи-то руки.
— Ну-ну, Мерри… Все будет хорошо.
— О, папа! — Она тут же вытерла глаза. Отец обошел стол и уселся напротив. Ей не хотелось говорить это, но что толку оттягивать неизбежное?! — Он уехал навсегда. Рис уехал…
— Знаю.
— Мне так жаль, папа. Понимаю, как ты расстроен.
— Я? Не тревожься за меня, детка.
Старик взял ее руки в свои, морщинистые и ревматические.
— Рис вернется. Вот увидишь, Мерри.
— Ты действительно в это веришь?
— И не один я. Во дворе уже начали делать ставки. Скиннер принимает пари на то, когда вернется лорд Эшуорт.
— Шайка идиотов, — пробормотала Мередит, покачивая головой. — Чертовы болваны. Зачем ему возвращаться после того, как с ним так обошлись в деревне?
— Ради тебя, Мерри. Все знают, что он вернется ради тебя. — В глазах Мередит засветились теплые искорки. А старик добавил: — И я ставлю на то, что это произойдет завтра.
— О Боже! — воскликнула Кора. — Что это?!
Рис уперся в сиденье, когда экипаж стал двигаться. Сначала медленно, потом набрал скорость и, грохоча колесами, помчался вниз по склону туда, откуда только что поднимался.
— Лошади отвязались от экипажа. Должно быть, из-за сильного толчка.
— О Боже… — повторила Кора. — Мы все умрем.
— Когда-нибудь.
Рис встал, уперся ладонями в потолок и ногой распахнул дверцу экипажа.
— Но не сегодня, — добавил он.
— Что вы делаете? — прошептала девушка.
Рис предложил ей руку и коротко объяснил:
— Будем прыгать.
Кора разинула рот, глядя на проносящийся мимо пейзаж.
— Сэр, вы с ума сошли!
Рис глянул в заднее окошко экипажа. Как он и предполагал, они катились к побережью… и к грозным скалам.
