— Ну, вот мы и у цели! — воскликнул король, вскочив из кресла, как будто там была пружина, и принялся расхаживать вдоль камина. — Дочь! А от кого этот ребенок? Не надо мне говорить, я и сам знаю: от вашего супруга, Филиппа де Селонже, с которым вы, несмотря на все уверения, тайно встречались!
И это дьявольское письмо тоже не лжет! Вы попросту переговорили, как и сами сообщаете, кое с кем «из мятежников», другими словами, с вашим дорогим супругом, но вы, конечно, не могли мне прямо сказать, что беременны. И потом вы решили скрыться. Видите, я все знаю!
Потрясенная Фьора не сразу сообразила, что ей на все это ответить.
— Что это за бред? — не слишком вежливо спросила она. — Я скрыла бы рождение дочери от моего супруга? Дочери, которую я назвала Лоренца-Мария?
— Лоренца? — Теперь уже удивился Людовик.
— Конечно. Все, кто там был, могут вам это подтвердить: это совсем не плод моего союза с мятежником, который прячется от вас, но именно от него-то я и старалась все скрыть! Ведь дочь родилась от моей любовной связи с Лоренцо Медичи! По-моему, я не утаила от вас, что была его любовницей?
— Действительно, но…
— Сейчас мой супруг знает о наших отношениях с Лоренцо, и, поскольку он навсегда для меня потерян, мне больше нет никакого смысла лишать себя своей маленькой дочери и в мои планы входит воссоединиться с ней.
— Это правда, что вы виделись с графом де Селонже? Где?
Когда?
— Примерно три недели назад, в Нанси, в монастыре Пресвятой Богородицы.
— Значит, вот где он прячется?
Фьора поднялась и спокойно произнесла:
— Я сказала об этом королю, потому что Филипп де Селонже не скрывается! Он выбрал это место, чтобы каждый день молиться на могиле монсеньора Карла, последнего герцога Бургундского и единственного хозяина, которому он когда-либо служил. На днях, возможно завтра, он даст обет.
Людовик XI медленно вернулся в свое кресло и положил руки на резные подлокотники, изображающие львов. Он погрузился в глубокое размышление.
— Он что, хочет стать монахом? Разве он больше вас не любит? — спросил он с иронией, которая сильно задела молодую женщину.
— Я могла бы увезти его с собой, но… ценой клятвопреступления, — призналась она.
— Какого?
— Он потребовал, чтобы я поклялась перед богом… что никогда не принадлежала Лоренцо Медичи. Я не смогла…
Охваченная воспоминаниями, Фьора даже не повернула голову, когда раздался скрип открывшейся двери:
— Девочка моя!
И Фьора очутилась в объятиях Леонарды. Чувство облегчения вдруг нахлынуло на нее.
— Леонарда! Моя Леонарда! Боже мой!
— Я приказываю вам отойти друг от друга, — холодно проговорил Людовик XI. — Женщина, вас привели сюда не для того, чтобы вы устраивали душещипательные сцены. Вы должны ответить на вопросы.
— А пока я спрошу у вас, сир: что вы такое с ней сделали, что довели до этого состояния?
Пораженный Людовик XI не мог произнести ни одного слова в ответ этой женщине, которая осмелилась обратиться к нему таким тоном.
— Вы забыли, кто перед вами!
— Нет… вы — великий король. А она, эта бедная девочка, которой на земле отказано даже в капельке счастья, для меня дороже собственной плоти и крови. Спрашивайте меня, что хотите, но больше не разлучайте нас!
— Как тут узнать правду? — сам себя спросил король. — Ну ладно, попробуем! Прежде всего, что вы знаете о девочке, родившейся в Сюрене этой весной?
— А что про нее знать? — насупилась Леонарда. — Ее зовут Лоренца, и все!
— Хорошо, хорошо! Скажите другое. Известно ли вам о письме, написанном примерно год назад мадам де Селонже донне Катарине Сфорца и переданном кардиналу…
— Монсеньору делла Ровере? Конечно! Оно доставило этому ангелу столько мучений!
— Тогда вы его легко узнаете. Вот оно!
Леонарда с сожалением выпустила Фьору из своих объятий, взяла письмо и прочитала, а затем с отвращением бросила его к ногам короля.
— Фу! Ну и гадость! Я надеюсь, что ваше величество не подумали, что его написала донна Фьора?
— Это ее почерк, ее печать…
— Это больше всего похоже на работу составителя фальшивых бумаг. Если вам удастся его поймать, советую вам, пошлите его на ближайшую виселицу! А того человека, который вам это передал, вы смело можете дать ему в попутчики!
— Это один из наших самых преданных советников!
Не испытывая никакой робости, старая дама рассмеялась.
— Спорю, что его зовут Оливье ле Дем, или сам дьявол, как при него здесь говорят все добрые люди.
— Дьявол? — произнес король, затем несколько раз быстро перекрестился и поцеловал висевший на шее медальон.
— Признаться, слово к нему очень хорошо подходит. К тому же он способен на все, чтобы получить этот чудесный дом, в котором мы были так счастливы. Он даже пытался нас убить!
— Пока оставим это, — нетерпеливо взмахнул рукой король. — Значит, вы считаете, что это письмо — фальшивка?
— Даю руку на отсечение, сир. А сейчас простите меня, я ненадолго выйду и скоро вернусь.
Она подобрала свои длинные юбки и вышла так быстро, как только ее могли нести ноги, уже потерявшие былую легкость, а Фьора и король, оба одинаково изумленные, остались в комнате наедине.
— Куда она пошла? — недоуменно проговорила молодая женщина, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
Но на него совершенно естественным тоном ответил Людовик XI:
— Туда, где я их поселил вместе с вашим сыном: в комнаты, которые обычно занимают мои дочери, когда приезжают в Плесси, что случается довольно редко. — А потом добавил с возмущением:
— Не думаете ли вы, что я настолько жесток, что отправлю двухлетнего ребенка в тюрьму?
Огромная радость охватила Фьору, и она даже забыла о своем сомнительном и даже опасном положении, выход из которого зависел от этого властелина с весьма причудливым характером. Ее Филипп был где-то рядом, и. Возможно, ей удастся получить разрешение скоро обнять его.
На дальнейшие вопросы у нее не осталось времени. Вернулась Леонарда с бумагами, перевязанными лентой. Развязав ленту, она протянула их королю с глубоким, хотя и несколько запоздалым поклоном.
— Сир, я ничего не выбрасываю, особенно письма.
— Что это такое? По-видимому, черновики?
— Да, сир, это — черновики. Черновики донны Фьоры, когда она писала это проклятое письмо! Боже милосердный! Она никак не могла его закончить. Но король может убедиться, что в них не было ничего оскорбительного для его величества! Посмотрите, сир! Особенно вот этот! Здесь не хватает только прощальных приветствий, но на лист пролились чернила, и пришлось все начать сначала!
Король внимательно просмотрел то, что ему принесли, снова бросил взгляд на первое письмо, а затем свернул все вместе.
