Официантка насмешливо вскинула жирно подведенную бровь.
– Картина, говоришь? Куда проще было бы выяснить цвет его подштанников.
– Если сможешь узнать, где этот тип держит нужную вещь, утрою награду.
Девица смерила заказчика оценивающим взглядом.
– Считай, что уже узнала. – Повернулась и поплыла к цели, словно каравелла с наполненными ветром парусами.
Аверилл усмехнулся.
– Мне почти жалко беднягу Хэллоуза.
Бенджамин презрительно фыркнул.
– Следуйте за мной. Надо занять лучшие места, чтобы ничего не пропустить.
Друзья нашли пару свободных стульев и устроились так, чтобы объект слежки не смог их увидеть. Для начала официантка угостила гостя стаканом виски за счет заведения. В ожидании удобной минуты она уселась на подлокотник кресла, в котором расположился Хэллоуз, склонилась к плечу и принялась что-то жарко шептать ему на ухо. Со стороны было заметно, как слабеет интерес к игре в «фараон» и соответственно возрастает интерес иного свойства.
Официантка кивнула в центр стола, где разжигали азарт высокие ставки, и заметила:
– Должно быть, твои карманы полны золотых монет, если можешь позволить себе так рисковать.
– Пока нет, но скоро наполнятся.
Девица презрительно хмыкнула.
– Что ж, значит, ты ничем не лучше других молодых людей, которые приходят сюда в надежде выиграть состояние в карты. Хочешь, открою секрет? Просто так это еще никому не удавалось.
Хэллоуз напыжился.
– Выигрыш мне не нужен. Есть кое-что другое, ценнее всех ставок в этом зале, вместе взятых.
– Не обижайся, дорогой, но верится с трудом. Вон тот парень – видишь, в углу? – только что проигрался в пух и прах и поставил на кон своего чистокровного жеребца.
– А у меня есть картина – чертовски дорогое произведение талантливого художника.
– Неужели? – усомнилась красотка, равнодушно рассматривая свои ярко накрашенные ногти. – И с какой же стати твоя картина подорожала?
– Это портрет молодой леди, на котором она ведет себя не совсем так, как подобает леди… понимаешь, о чем я?
– А, показывает свои прелести? Значит, собираешься заняться шантажом?
– Не то чтобы. Хочу продать с аукциона. Я разбогатею, а девчонка от стыда провалится сквозь землю.
Лорд Фоксберн яростно вцепился в набалдашник трости, и Аверилл, призывая к спокойствию, тут же положил ладонь на руку друга.
– А эта твоя девчонка хорошенькая? – Официантка игриво обняла Хэллоуза за плечи.
Тот покачал головой.
– Не то слово. Настоящая красавица.
– И что же ты против нее имеешь?
– Слишком много вопросов задаешь.
– Потому что интересно. – Соблазнительница сняла с сюртука невидимую пылинку. – С удовольствием бы посмотрела.
– Зачем тебе?
– А вдруг я тоже когда-нибудь соберусь позировать для портрета? Ну как, покажешь? – Она что-то горячо зашептала ему на ухо. Хэллоуз расплылся в самодовольной улыбке, и Бенджамин решил, что утроит жалованье независимо от результата. Служебное рвение агента выглядело неоспоримым и убедительным.
Хэллоуз посадил красотку к себе на колени.
– Невозможно.
Та обиженно надула губы.
– Но ведь ты сказал, что это твоя картина.
– Так и есть, шалунья, но вот только со мной ее нет.
Девица недоверчиво прищурилась.
– Почему же?
– Во-первых, она слишком большая, чтобы таскать за собой.
– Тогда поедем к тебе на квартиру, – проворковала соблазнительница.
– Идея многообещающая. – Хэллоуз уже почти пускал слюни. – Жаль, что портрета нет и там.
– О! – Она выпрямилась, изображая жестокое разочарование. – Да ты просто со мной играешь!
Хэллоуз бесцеремонно обнял ее, и Бенджамин мгновенно насторожился. Лучше бы негодяй не переступал черту.
– Не имею обыкновения играть с такими кошечками, как ты, – процедил тот сквозь зубы. – Картина сейчас в магазине.
В магазине? Бенджамин попытался сосредоточиться, чтобы не пропустить ни слова, и даже слегка подался вперед.
– Значит, хочешь продать? – уточнила официантка.
– Туго соображаешь. – Хэллоуз заговорил нарочито медленно, как с глупым ребенком. – Я уже объяснил, что собираюсь устроить аукцион. А в магазине, точнее, в багетной мастерской ее должны вставить в новую раму. Замена стоит немалых денег, потому что я выбрал для своего бриллианта лучшую оправу из всего, что есть в городе. Мистер Лимор уверяет, что правильная рама намного повысит цену произведения. В его интересах, чтобы так оно и было, иначе он вообще ничего не получит. – Хэллоуз расхохотался, довольный своей не слишком тонкой шуткой.
Фоксберн взглянул на Аверилла, и тот коротко кивнул. Дело сделано, вся нужная информация прозвучала. Оставалось лишь извлечь официантку из жарких объятий Хэллоуза. Перспектива вырисовывалась заманчивая.
Она украдкой посмотрела в его сторону, и он показал на дверь за стойкой бара.
– Меня зовет хозяин, – объяснила смышленая девица. – Пожалуй, узнаю, что ему нужно, а заодно предупрежу, что сегодня уйду с работы пораньше.
Хэллоуз не сразу отпустил новую подругу, а когда наконец позволил встать, не преминул ущипнуть за мягкое место. Прелестно.
Покачивая бедрами и привлекая заинтересованные взгляды, официантка прошла между столами, а следом за ней направился Аверилл с гонораром в кармане.
Лорд Фоксберн дождался той минуты, когда противник начал нетерпеливо поглядывать на дверь, за которой скрылась соблазнительница, и решительно приблизился.
– Как игра, Хэллоуз? Карты ложатся удачно?
При звуке собственного имени негодяй обернулся, а следом за ним обернулись и оба головореза. При одной лишь мысли о том, на что способна троица, нога начала ныть.
– Фоксберн, – прорычал Хэллоуз, встал и воинственно надулся. – Ребята, это тот самый тип, который сломал мне нос, – пояснил он сообщникам.
Оба тут же поднялись и встали непробиваемой стеной тупо накачанных мышц.
– Должен признать, что сейчас нос выглядит лучше, чем во время прошлой встречи. – Бенджамин прищурился, всматриваясь. – Хотя довольно неуклюже указывает вправо.
– Иди ко всем чертям, Фоксберн!
Бенджамин пожал плечами.
– Не переживайте, на вашем распухшем лице это практически не заметно. Да и синяки все скрывают.
Хэллоуз сжал кулаки.
– Забавно, что ты заговорил о синяках.
