— Он убил Хупера, — настаивал кто-то. — Если он сболтнет лишнее, мы скажем, что встретили его на лошади Хупера. Предъявим тело убитого. Тогда его повесят вполне законно.
— Ну ладно, — Харди начал соглашаться. — Высокомерный ублюдок… кажется, перестал паясничать.
Пока бандиты обсуждали его судьбу, Райс заставлял себя держаться прямо. Веревка крепко стягивала шею. Все тело горело.
Неожиданно Харди ухмыльнулся.
— Мы предадим его в руки Провидения. — Он взял нож и перерезал веревку, охватывающую ствол дерева. Райс рухнул на колени. Харди подошел к нему.
— Видишь, что случилось с тобой, когда ты попытался украсть одну из моих лошадей, — проговорил он. — Мы поймали тебя на месте преступления, не так ли, ребята? Наши законы не делают поблажек иностранцам.
Харди уставился на Райса.
— Если пойдешь жаловаться, я скажу шерифу, что поймал тебя с поличным; что ты удирал на лошади Хупера, только мы не можем разыскать его. Я скажу, что не повесил тебя, потому что ты иностранец и все такое, а я только немного проучил тебя. Но закон может поинтересоваться, что же случилось со стариной Хупером, тогда мы, выполняя наш гражданский долг, поможем шерифу найти его тело.
Харди повернулся к человеку с хлыстом.
— Я думаю, требуется еще урок. Здесь, в Техасе, мы не любим иностранцев. Особенно из высшего общества.
Хлыст просвистел еще и еще раз, обрушиваясь на бренное тело Райса. Крест-накрест. Тело Реддинга сотрясалось в агонии. На коже вздувались набухшие кровью рубцы.
— Ступай прочь из Техаса, — напутствовал Харди полумертвого Реддинга, — а не то в следующий раз непременно вздерну тебя. Тогда отправишься не на прогулку, это будет по-настоящему долгий путь.
Райс принуждал себя держаться на ногах, пока не смолк топот копыт. Потом, скрючившись, Реддинг бессильно повалился на землю, и кровь его, смешиваясь с грязью, оставляла на траве некрасивые ржавые пятна. Райс Реддинг харкал пылью и кровью.
— Черт бы тебя побрал, мальчик, я же сказал, что тороплюсь.
Мальчишка Райс сражался с гнедым жеребцом, пытаясь водрузить на него седло. Обычное ласковое поглаживание не помогало. Жеребец как будто взбесился. Райс заметил следы жестоких побоев на крупе животного и понял его бешенство и испуг.
Мальчуган мечтал стать мощным, как этот жеребец, и размести своих мучителей. Но пока он помалкивал, зная наперед, что любое его слово вызовет подзатыльник, а то и похуже.
Райс еще раз попытался перекинуть седло через спину лошади, но он был мал, всего десять лет, а жеребец бушевал в стойле, пытаясь сокрушить стойки и разнести конюшню в щепочки.
Владелец жеребца грубо и жестоко схватил коня под уздцы, поднял хлыст и принялся безжалостно хлестать животное. Райс рванулся прочь из конюшни.
Неожиданно хлыст прошелся и по его спине, разорвав слишком тонкую рубашку. Мальчика опалило болью, из раны потекла кровь.
— Куда, маленький, ленивый ублюдок? — кричал мужчина.
Райс, слабый от недоедания и болезней, которые не покидали его в сырости сарая, где он спал, размахнулся и нанес обидчику ответный удар. Совершив этот безумный бессмысленный поступок, рожденный бессилием и безнадежностью, десятилетний мальчишка вырвал хлыст из рук оторопевшего от неожиданности хозяина, ударил его еще раз и в страхе выбежал вон.
К несчастью, он не был достаточно быстр, ловок и удачлив. Хозяин схватил его за развевающиеся лохмотья рубахи, а потом на него обрушились удары бича. Мальчик сжался в комок. Таким образом, превратившись в точку, ему иногда удавалось противостоять голоду и одиночеству, темному, всеобъемлющему ужасу, который окутывал Райса и от которого он так никогда и не смог избавиться полностью.
В ушах продолжало звенеть унизительное прозвище. Ублюдок.
Оно походило на те слова, которые в отчаянии выкрикивала его мать.
— Ты, барское отродье, он не хотел тебя. — От этих слов мальчик корчился, как от побоев. Каждое слово отпечаталось в его мозгу на всю жизнь.
— Лучше бы ты помер.
Сознание Райса туманилось. Он сражался с небытием, боясь, что может не очнуться. Он вспомнил клятву, данную им в детстве. Когда он вырастет, никому не позволит обижать себя. Никто не посмеет назвать его ублюдком. Никто…
Никто. Никто из обидчиков не останется в живых. Он обязан выжить. Он должен добраться до Края Света. А потом… он заставит кое-кого заплатить по всем счетам. Они заплатят за все сполна.
* * *
Разыскал его Вес.
Ближе к вечеру Вес и один из сыновей Мигеля гнали лошадей с дальнего пастбища в загон. По дороге полковник обратил внимание, что невдалеке кружат стервятники. Вес решил проверить, что привлекло хищников, питающихся падалью. Может, какое-нибудь некрупное животное, может, еще что-нибудь. То, что он увидел, заставило его остолбенеть. Подъехав к месту, где ожидал найти падаль. Вес разглядел очертания человеческого тела, потом, увидев разметавшиеся черные волосы, он интуитивно распознал в распластанном человеке Райса Реддинга. Подъехав еще ближе, он даже присвистнул от изумления. Если бы не знакомая шевелюра, он бы не смог узнать валлийца. Райс был вывалян в грязи и крови. Кожа была почти полностью содрана. Лицо в кровоподтеках и синяках, как будто с ним вдоволь поработал неумелый мясник. Вес принялся внимательно изучать следы на песке. Несомненно, они принадлежали Райсу, несомненно, он откуда-то приполз в это гиблое место. Вес не мог взять в толк, откуда полз Реддинг, долго ли он пробыл без сознания. Да и жив ли он вообще.
Полковник спешился, достал флягу и подал знак сыну Мигеля подъехать. Узнав в полутрупе Реддинга, молодой мексиканец перекрестился.
— Сеньор, он жив?
Вес с трудом опустился на единственное колено и нагнулся над Райсом. На шее валлийца болталась веревка. Карр ее перерезал, и мгновенно на этом месте вздулся огромный красный рубец. Вес нащупал пульсирующую жилочку на кровоточащей шее Реддинга и облегченно вздохнул. Полковник осмотрел синяки, раны, кровоподтеки. Штаны на Реддинге были изодраны в клочья. Руки связаны за спиной. Вес быстро перерезал веревку.
— Мне кажется, его проволокли по земле, а потом били кнутом. Бог знает, что еще с ним сделали. Ублюдки.
Вес недолюбливал Реддинга, но он бы не пожелал такой участи даже злейшему врагу, кроме, пожалуй, того человека, который совершил кровавое злодеяние.
Реддинг оставался в Техасе из-за него, Веса, из-за его угроз, из-за его сестры.
— Черт бы побрал всех этих негодяев, — прошептал полковник.
А потом он подумал о сестре, и у него пересохло в глотке. Весу хотелось перевезти Райса в какое-нибудь укромное место, не на Край Света, но подходящего убежища не было.
