Покончив с напутствиями, Райен направился в домик за своими доспехами и щитом. Он решил отправиться к леди Катарине, так как чувствовал себя обязанным сказать ей, чтобы она как можно скорее покинула Фалькон-Бруин.
Солнце уже клонилось к закату, когда он подъехал к главным воротам Гринлейского замка. Слуга провел его в сад, где он и нашел Катарину. На ней была светло-зеленая туника и зеленое же, но более темного оттенка, верхнее платье. Золотистые волосы свободно лежали на плечах. Она была очень хороша, но ее красота уже не трогала Райена так, как когда-то.
При виде Райена рот Катарины удивленно приоткрылся, и она заметно побледнела.
Райен насторожился.
— Что с тобой, Катарина?
— Все кругом твердят о войне. Говорят, будто ты собираешься поднять оружие против своей матери, — неуверенно произнесла она.
— Именно поэтому я и приехал к тебе сегодня.
— Но Райен, почему ты не хочешь смириться — с положением вещей? Твоя мать не может жить вечно. Надо только выждать время — и ты станешь королем без всяких войн.
Райен окинул ее разочарованным взглядом.
— Я надеялся, что ты меня поймешь, Катарина.
— А ты подумал о том, что это будет значить для нас? — Глаза Катарины были полны укоризны. — Для нашего будущего?
— У нас нет будущего, — сухо сказал Райен. — И, признаюсь, я вовсе не думал о нас с тобой. Я думал о тех людях, которым приходится безмерно страдать по вине моей матери.
Сердце Катарины упало. Значит, она потеряла любовь Райена, даже не заметив, когда это произошло.
В эту минуту он словно впервые увидел ее по-настоящему ясно.
— Я приехал только затем, чтобы предупредить тебя оставаться на Фалькон-Бруине сейчас небезопасно. Вы с отцом еще успеете покинуть остров, но медлить нельзя, уезжайте сегодня же.
Губы Катарины дрогнули, и по ее щеке скатилась слезинка.
— Разве тебе теперь не все равно, что будет со мной?
— Катарина, — тихо сказал он. — Я и сейчас ценю и уважаю тебя так же, как прежде.
Она подняла на него полные слез глаза. Зачем она вела себя так гадко, узнав о его женитьбе на талшамарке? Видно, разум у нее помутился от переживаний да намеков королевы Мелесант. Теперь ей было мучительно стыдно об этом вспоминать. Что ж, судя по всему, она никогда не будет женою Райена, но еще можно хотя бы проститься по-доброму, и она печально улыбнулась.
— Женщине недостаточно только уважения мужчины — разве ты об этом не знаешь? Ей надо, чтобы он любил ее до безумия, любил только ее одну. По-настоящему ты, наверное, никогда и не чувствовал этого ко мне. Ну, а теперь — ты ведь влюблен в свою Джиллиану, да?
— Я не хотел делать тебе больно, Катарина. Ты можешь меня простить?
Она зябко повела плечом.
— Жаль, Райен. Я была бы тебе хорошей женой.
Он покачал головой.
— Боюсь, что я был бы тебе никуда не годным мужем. Ты достойна гораздо лучшего.
— Райен. — Она положила руку ему на плечо. — А ты пытался устранить все свои разногласия с матерью без кровопролития?
— Увы, моя мать прислушивается только к тому, что говорят ее кастильцы, ну и еще, конечно, король Генрих. Однако я все же намерен сделать еще одну попытку.
— Но берегись, Райен. Отец говорит, что в замке происходит что-то странное.
— Вот как? Что же именно?
В глазах Катарины неожиданно появилось знакомое заботливое выражение, которого Райен давно уже не видел.
— Говорят, что королева Джиллиана никуда не уплывала, а находится здесь, на острове. Ее люди то ли взяты в плен, то ли и вовсе убиты, а саму ее королева Мелесант держит взаперти — это мне передал отец. Не знаю, насколько точны эти сведения, но поезжай к ней, Райен. Может, тебе удастся все разузнать и помочь ей, если требуется.
Он изумленно смотрел на нее, застыв в недоумении. Разум отказывался верить услышанному.
— На этот раз моя мать зашла слишком далеко. Если хоть один волос упал у Джиллианы с головы… — Он задохнулся от гнева.
— Райен, пожалуйста, будь осторожен!
Но он уже не слышал ее. Болван, как он мог уехать, не убедившись, что Джиллиана благополучно села на корабль? Он же прекрасно знает свою мать с ее бесчисленными уловками и ухищрениями, как он мог забыть о ее коварстве?!
— Спасибо, что сказала, — бросил он Катарине и заторопился уходить. — Так не теряйте времени, вы с отцом должны покинуть Фалькон-Бруин как можно скорее.
— Хорошо, Райен. Отец как раз недавно говорил мне, что во Франции очень хорошо в это время года.
— Прощай же, Катарина. Будь счастлива.
Она подошла к нему и дотронулась до его рукава. Даже не будь на свете никакой Джиллианы, она все равно не смогла бы удержать гордое и своевольное сердце Райена — теперь она ясно это видела.
— Берегись своей матери и Эскобара! Эти двое ненавидят тебя.
На прощание она поцеловала его в щеку, но он уже смотрел куда-то сквозь нее, и она поняла, что сердце его мчится к любимой.
Сразу же за садовой калиткой он стремглав вскочил на коня и с места погнал его во весь опор. Подъезжая к королевскому замку, он направился не к главным воротам, как обычно, а к боковым, через которые всегда въезжали повозки со снедью для кухни.
— Эй, пропусти меня, да поживее! — крикнул он стражнику на воротах.
Ворота распахнулись, Райен въехал во двор замка и, спешившись, огляделся. Караул перед главным крыльцом был теперь усилен, и он решил проникнуть в замок через кухню. Шагая меж больших медных котлов, он ловил на себе удивленные взгляды кухарок: никто из них не мог припомнить, чтобы принц хоть раз появлялся на кухне. Он, однако, не стал вступать в разговоры и молча проследовал к лестнице, ведущей в верхние комнаты.
По темному коридору он быстрым шагом дошел до поворота и, заглянув за угол, поспешно отступил в тень: кастилец, стороживший дверь Джиллианы, внимательно вслушивался и вглядывался в темноту.
— А-а, Ваше Высочество! — раздался ненавистный вкрадчивый голос у Райена за спиной.
Обернувшись, Райен уперся взглядом в масляные глазки Эскобара Фернандеса.
— Я поджидал вас, Ваше Высочество.
— Где моя мать? Отвечай, кастильская свинья. Эскобар едва заметно прищурился.
— В данную минуту она отдыхает и не желает, чтобы ее беспокоили.
Когда рука Фернандеса поползла к рукоятке клинка, висевшего у него на поясе, Райен предупредил:
— На твоем месте я бы этого не делал. Ты рухнешь на пол с перерезанной глоткой, не успев даже вытащить свою игрушку.
