Нечего отрицать, с деньгами было туго после паники семьдесят третьего года. Пришлось добиваться отсрочки платежей в банке и быстро выполнять заказ О'Малли. Черт подери этих рабочих! Снова угрожают забастовкой. А мы задержали им зарплату всего на три недели. Другие фабрики не платили своим работникам целый месяц.
Эймос прошел к своему гардеробу и вытащил письмо из кармана костюма, который надевал накануне.
Письмо было без подписи, написанное карандашом печатными буквами на дешевой бумаге. Оно начиналось без приветствия и гласило:
«Эймос Портермэн! Какое право Вы имеете вести дело на деньги, принадлежащие другим, и не платить проценты по привлеченным капиталам? Как Вы смеете снова задерживать зарплату в угоду своим личным интересам? Неужели дошло до того, что марблхедцы должны испытывать удары хозяйского хлыста только потому, что требуют то, что заработали? Не думайте, что мы беспомощные рабы. Мы знаем, что делать.»
«Что ж, — с досадой подумал Эймос, — придется принимать крутые меры». Ему было жаль этих упрямых марблхедцев, но иного выхода он не видел. Нужно во что бы то ни стало не допустить простоя на фабрике.
Появление Эспер отвлекло его от мрачных мыслей. Эймос посмотрел на жену и озабоченно спросил:
— Ты хорошо себя чувствуешь, кошечка? Что-то ты сегодня слишком бледна.
— Пустяки, — ответила Эспер, — не обращай внимания.
Она была раздосадована, что муж заметил ее плохое настроение, причиной которого было беспокойство: она никак не могла представить этих чопорных англичан и своих родителей в одной компании.
— Взбодрись, милая, и приведи себя в порядок — скоро приедут Хэй-Ботсы. Ты должна быть мила и радушна, как и полагается хозяйке дома, встречающей гостей.
Да, должна быть, уныло подумала Эспер. Они с Эймосом пригласили эту английскую пару на обед. По настоянию Эймоса англичане должны были остаться в их доме до следующего утра. А утром Эймос и Хэй-Ботс собирались отправиться на фабрику для осмотра и заключения какого-то контракта.
Но как Эспер ни старалась, она не могла избавиться от уныния, охватившего ее. Вяло передвигаясь по дому, она машинально отдавала указания прислуге и рассеянно отвечала на вопросы Генри. И только перед самым приездом Хэй-Ботсов ей удалось немного прийти в себя. Она переоделась в лиловое шелковое платье, расчесала и уложила в прическу свои пышные волосы.
Джордж и Эммелин Хэй-Ботсы прибыли в половине пятого. Отпустив наемный экипаж, они вошли в дом Портермэнов, по-английски сдержанно отвечая на радостные приветствия хозяев. Анни, встречавшая их в холле, взяла трость, шляпу и пальто у Джорджа Хэй-Ботса, затем приняла меховое манто из рук Эймоса, оказавшего Эммелин хозяйское радушие.
Сняв шляпку, миссис Хэй-Ботс небрежно подала ее прислуге и улыбнулась Эспер, стоявшей рядом с мужем. Высокая и сухопарая, Эммелин была полной противоположностью своего супруга — толстого, низенького и энергичного человечка. Длинный нос, голубые, холодные, немного навыкате глаза и высокий поднятый подбородок Эммелин придавали ей надменный вид, но неожиданно приятная улыбка, открывавшая ослепительно белые ровные зубы, делала миссис Хэй-Ботс привлекательной.
— Прошу! — Эймос гостеприимно распахнул двери гостиной. — Дорогая, — обратился он к Эспер, — думаю, самое время Анни подать нам чай. Вы, надеюсь, придерживаетесь своих традиций? — спросил Эймос, глядя на англичан.
— О да! — Эммелин утвердительно кивнула. — Мы с Джорджем с удовольствием выпили бы по чашечке — на улице так холодно, да и ветер поднялся.
— В таком случае, может быть, стоит выпить по рюмочке бренди? — Эймос вопросительно посмотрел на мистера Хэй-Ботса.
— Это было бы чудесно! — маленькие глазки Хэй-Ботса, осматривающего гостиную, довольно сощурились.
Эймос достал из настенного шкафчика бутылку и четыре рюмки. Они с Джорджем залпом выпили обжигающий напиток, а дамы лишь слегка пригубили.
Сидя в мягких креслах, гости с удовольствием осматривались. Обстановка комнаты говорила о прекрасном благосостоянии Портермэнов. Дорогие обои на стенах, тяжелые бархатные портьеры, добротная английская мебель, старинные бронзовые канделябры — все это наводило на мысль о надежности и прочности этого дома. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с их особняком в Бристоле, но Джордж и Эммелин были удовлетворены.
Вошедшая с подносом Анни проворно расставила чашки, чайник и молочник со сливками на покрытом белоснежной скатертью столе. В центре она водрузила вазочку с печеньем, большое блюдо с бисквитами и сахарницу. С любопытством оглядев гостей, горничная выскользнула из комнаты. Вертихвостка, подумала Эспер, проводив ее взглядом. Утром топала, как слон, а теперь порхает, как бабочка. Попробуй воспитай такую. Наверное, побежала на кухню к Бриджет — сплетничать.
За чаем разговор зашел, как всегда, о погоде, затем о политике. Мужчины обсудили предстоящие выборы в Америке и Англии, прикидывая, как их результаты могли повлиять на экономический кризис в обеих странах. Вскоре беседа перешла на более интересующую их тему — дела на фабрике Портермэна. Они говорили о рентабельности производства, о ценах на сырье, сбыте готовой продукции. Эймос, старавшийся создать видимость своего процветания, был весел и многословен. Он много шутил, что вызывало улыбку на лице миссис Хэй-Ботс и раскатистый смех у ее мужа. Слушая их, Эспер рассеянно улыбалась, изредка вставляя в разговор короткие фразы. Ее удивляло необычное поведение Эймоса. «Гостеприимство, конечно, хорошая вещь, но не до такой же степени! — с некоторым раздражением думала она. — Подумаешь — миллионеры!»
Миллионерами Хэй-Ботсы не были, но состояние их было приличным. Около пяти тысяч фунтов в год приносили два кожевенных завода во Франции, в которые Джордж так удачно поместил часть своего капитала, доставшегося в наследство от умершего четыре года назад отца — обувного фабриканта. На деньги жены Хэй-Ботс не рассчитывал — Эммелин Вопшот была дочерью разорившегося аристократа, оставившего трем детям лишь свои долги. Этот брак устраивал обоих: Джордж получил в жены девушку из знатного рода, а Эммелин — состоятельного и энергичного мужа. Благодаря его энергии капитал Хэй-Ботсов за эти три года увеличился втрое. Не желая ограничивать поле своей деятельности Европой, Джордж решил поискать деловых партнеров за океаном. Путешествие по Америке привело Хэй-Ботсов в Нью-Хэмпшир, где они познакомились с несколькими семьями бизнесменов. Самой приятной парой оказались мистер и миссис Портермэн, Джордж и Эммелин были очарованы их нежными и трепетными отношениями. Они удивительно подходили друг другу. Эймос — воплощение силы и мужественности, и Эспер — мягкая, деликатная и любящая. Она и сейчас смотрела на мужа с обожанием.
