— Это привилегия мужчины — оговаривать условия удовлетворения его страсти. Особенно если он сильно любит свою искусительницу и хочет доставить ей удовольствие.
— А каковы условия?
— Ты обещаешь не притрагиваться ко мне и не возбуждать меня, пока я не подарю наслаждение тебе. Она бросила на него искушающий взгляд.
— И тогда ты позволишь облегчить твои страдания?
Он кивнул.
— Разве у меня есть выбор? Если я не соглашусь, ты можешь довести себя до сумасшествия, глупо продлевая свою неутоленную страсть. А раз я не могу допустить этого, то отдаю себя в твои руки.
Сет посмотрел на лежавшую рядом соблазнительную женщину, впервые за двадцать лет своего сексуального опыта не зная, с чего начать. Никакая женщина так не возбуждала его, как Пенелопа, никогда он так не волновался, стараясь доставить ей удовольствие. Вдруг, несмотря на все усилия, ему не удастся удовлетворить ее?
«Прекрати! — приказало его сердце. — У тебя никогда не было промахов раньше, не будет и сейчас. Разве ты не помнишь те времена, когда любил ее? Как естественно она отвечала на твои ласки? Ты любишь ее, а она тебя. Пусть любовь будет твоим помощником, и ты не ошибешься».
Положившись на мудрость своего сердца, он наклонился и нежно поцеловал слегка приоткрытые губы Пенелопы.
— Ты знаешь, как сильно я обожаю тебя? — спросил он, пока его пальцы неторопливо расстегивали ее корсет.
Она дотянулась и погладила его спину.
— Даже если это только половина того, как я обожаю тебя, то это прекрасно.
Он застонал и прижал ее руки к ковру.
— Не надо!
— В нашей сделке говорится, что я не прикоснусь к тебе, стремясь возбудить тебя, а я этого и не делаю, — ответила она, снова поднимая руки.
Нежно, но твердо он опять прижал их к ковру.
— Милая, каждое твое прикосновение воспламеняет меня. Так что если ты не хочешь нарушить наше соглашение, я требую, чтобы ты лежала неподвижно. Иначе мы погасим свет и будем заниматься любовью в темноте.
Теперь застонала Пенелопа. Неужели этот мужчина не понимает, что она находит его тело таким же неотразимым, как и он ее? Что ее так и тянет прикоснуться к нему? И этот его запах…
Она закрыла глаза и втянула воздух, когда Сет склонился ниже. Смесь запаха терпкого мужского пота и сандалового мыла коснулась ее ноздрей, вызывая у нее единственное желание — обладать им, и это желание росло, пока он заканчивал снимать ее одежду.
Его прикосновения были нежными, трепетными, а губы мягкими и теплыми, когда он целовал каждую открывающуюся часть тела. Его действия были такими чувственными, что к тому времени, когда она оказалась совершенно обнаженной, все ее тело было охвачено приятным волнением.
Затаив дыхание в ожидании, она предвкушала, как Сет поведет ее к блаженству. Но к ее разочарованию, он опустился на корточки и просто смотрел на нее.
Секунды казались часами, пока он разглядывал ее. И как только она подумала, что больше не сможет вынести ожидания, он наклонился и осторожно провел пальцем по ее телу.
Пенелопа резко выгнулась, вскрикнув от восторга. На его лице появилась неотразимая, волнующая улыбка, и он медленно продолжил свой путь, пробираясь все выше, пока не добрался до ее груди. Тут его рука замерла.
Ожидая продолжения ласки, Пенелопа томно взмолилась:
— Сет… пожалуйста.
— Пожалуйста что? — переспросил он дразнящим тоном.
Она потерлась о его руку.
— Пожалуйста… погладь меня.
Он хмыкнул.
— Что это? Моя искусительница сама оказалась жертвой плотских желаний? — Словно подтверждая свою догадку, Сет провел пальцем по ложбинке меж ее грудей.
Она застонала и выгнулась в ответ.
— Ага! Я так и думал. — Его улыбка стала очень лукавой. — Штрафной за такую слабость, — сказал Сет, рисуя пальцем круги вокруг одной груди, постепенно приближаясь к манящей вершине.
— Штрафной? — Пенелопа изогнулась, отчаянно пытаясь подтолкнуть его руку к своему соску.
Намеренно игнорируя ее усилия, он остановился прямо возле розового края и стал объяснять:
— Когда искусительница сама падает жертвой страсти, вместо того чтобы выполнять свои обязанности, то она должна понести такое любовное наказание, какое партнер сочтет подходящим.
— И какое это наказание? — со стоном выдохнула она.
Он взглянул на застывший пик груди возле своих пальцев, делая вид, что размышляет. Наконец он произнес:
— Думаю, придется довести ее до таких пределов сладострастия, пока она не взмолится о пощаде. Это ей покажет, что она может вынести гораздо больше страстных ласк, чем подозревает, и в будущем не будет так быстро сдаваться. — Сделав такое заявление, он дотронулся до возвышающейся части ее груди.
Она едва выдержала пронзившее ее необыкновенное ощущение. Ее дыхание сделалось прерывистым, похожим на рыдание, и Пенелопа повела себя так, как он и предсказывал.
— Сет, пожалуйста, я умоляю тебя.
— Скажи мне, что ты хочешь, — прошептал он.
Издав дрожащий стон, она схватила его руку и прижала к своей груди.
— Погладь меня здесь.
— Так? — прошептал он, накрыв ладонью грудь и лаская пальцами ее темную вершину. Поглаживая и нежно пощипывая, он дразнил ее чувствительные места, пока они не сделались совершенно твердыми. Когда она лежала, задыхаясь, и металась из стороны в сторону, он убрал пальцы и стал ласкать грудь губами. И когда Пенелопа была готова умереть от наслаждения, он отодвинулся.
— Сет, — простонала она, открыв глаза и с мольбой глядя на него. — Дальше… мне нужно…
— О нет, моя капризная принцесса, — отозвался он приглушенным голосом. Он тоже покраснел и тяжело дышал. — Еще слишком рано молить о милосердии.
— Но у меня такая боль, — запротестовала она, притягивая его руку к своей груди.
Огонь страсти вспыхнул у него в глазах.
— У тебя боль? Да? — Его рука соскользнула с ее груди и двинулась ниже. — Позволь угадать, где?
В ответ раздался почти беззвучный стон. Его рука медленно и уверенно двигалась по ее телу; от этих волнующих прикосновений кровь забурлила у нее в жилах. Когда Сет остановился, поглаживая ее пупок, мышцы живота сжались у нее с такой силой, что она содрогнулась всем телом.
— Давай посмотрим, где у тебя болит. — Его рука погладила ее живот и двинулась дальше, пока не добралась до темного треугольника волос. — Ну как, теплее?
— Горячо, — выдохнула она. Тягучая боль залила низ ее живота. Он скользнул дальше. — Очень… горячо.
Ее ноги инстинктивно раздвинулись.
Прерывистое дыхание перемежалось со стонами, и Пенелопа ждала, пока он доберется до ее сердцевины и погладит пульсирующую от страстного ожидания плоть. Рука Сета опускалась с безумной медлительностью, и его прикосновение было мучительно нежным.
