Без пяти минут одиннадцать Катя вышла из кабинета «Кристалл» и спустилась в холл. На этот раз народу было больше, чем накануне. Крупье знаками сообщали ей, что дела начали выправляться. Салоны для игры в баккара все еще пустовали, но, проходя мимо, Катя заметила и узнала примерно с дюжину заядлых игроков, которые разговаривали, сбившись в небольшие группки. Один из охранников отстегнул бархатный шнур, которым обычно отгораживали стол, и Катя прошла к месту, отведенному для крупье. Прошла минута, она продолжала ждать.
Катя копалась в своей сумочке, когда открылись двойные стеклянные двери и на пороге показался Хилал в белых одеждах. Блестящие черные глаза ничего не выдавали.
– Мне доставляет честь, ваше превосходительство, что вы приняли мое предложение, – обратилась к нему Катя.
Хилал, который остановился при входе в зал, не пошевелился. Его окружение, следовавшее за ним по пятам, затаило дыхание. Не отрывая от него глаз, Катя приоткрыла крышку деревянной шкатулки, стоявшей на зеленом сукне перед нею. Из шкатулки она обеими руками вынула подарок.
Приближенные Хилала довольно громко ахнули, их было слышно в соседней комнате. Сверкая на фоне сочно-зеленой скатерти, на столе оказалась большая фишка казино размером примерно три на пять. Она была из червонного золота, а по центру была выгравирована цифра 1 000 000 долларов США. По бокам сложный орнамент в виде завитков, усеянных мелкими бриллиантами, рубинами и изумрудами, любимыми на Ближнем Востоке драгоценными камнями.
– Это – законное платежное средство, ваше превосходительство, – заявила Катя. – Помимо тех распоряжений, которые, как вы знаете, были уже сделаны в вашу пользу. Это – мой подарок вам, небольшой знак сожаления о том, что случилось.
Глаза кувейтца метнулись от фишки к Кате, потом обратно. Вдруг он подошел ближе, взял вещицу, поднял ее на ладони.
– А если я пущу это в игру и проиграю?
– Тогда вы лишитесь ее, ваше превосходительство. Хочу лишь, чтобы вы запомнили, что в мире не существует другой такой же.
– Другую можно легко сделать.
– Верно. Но будь их одна или тысяча, все они будут копиями.
Хилал слабо улыбнулся:
– В таком случае я дам вам возможность вернуть ее. Мы сыграем с вами один кон. Ставкой пусть будет это. – Он показал на фишку.
– Боюсь, что правила внутреннего распорядка не позволяют мне делать этого, ваше превосходительство.
– Разве? Но ведь это ваше заведение, верно? Колкость оказалась злой и преднамеренной. Катя вспыхнула, но не сорвалась.
– Этот вопрос внутреннего распорядка, – повторила она.
– Понимаю, – протянул задумчиво Хилал. – Тогда разрешите мне предложить компромисс. Один из моих людей, – он показал на своего посыльного, – будет играть вместо вас. В конце концов, неважно, кому сдают карты, так ведь? Если, конечно, вы не возразите и против этого.
Намерение было очевидно. Кувейтец бросал ей вызов в ее владениях, на ее территории.
– Очень хорошо, ваше превосходительство. Один кон.
Хилал проворно положил три колоды карт на стол. Все завернутые в целлофан и запечатанные.
– Сыграем какими-нибудь из этих карт, если вы не возражаете. Или вы думаете, что они крапленые!
– Как вам будет угодно, – натянуто произнесла Катя. – Ведь вы, ваше превосходительство, благородный человек.
Глаза Хилала на мгновение сверкнули. Перед арабом даже заикаться о чести было делом опасным.
Мэтр де жо лично пропустил все три колоды через машины для тасовки, потом рассортировал их по колодам. Посмотрел на Хилала и его помощника, оба сделали знак, что готовы. Хилал приподнял уголки выданных ему карт и покачал головой. Он не станет брать прикупа. Посыльный чуть-чуть приподнял карты, так что Катя могла взглянуть на них. Король и шестерка. Поскольку карта с рисунком считалась за ноль, то у Кати оказалось всего шесть очков, слишком мало для магической цифры девять, но все-таки достаточно много, потому что если она вытянет больше тройки, то она переберет и проиграет. Весь опыт карточной игры Кати ограничивался несколькими играми в очко в Лас-Вегасе. Она изо всех сил старалась скрыть появившееся в ее взгляде смущение. Но Хилал широко улыбнулся. Профессионал столкнулся с робким любителем. Катя знала, что ей надо на что-то решиться.
– На вашем месте, – произнесла она спокойно, обращаясь к посыльному, – я бы взяла еще одну карту.
Мэтр де жо вытянул еще одну карту из колоды и подвинул ее лопаточкой. Пришла тройка. Он перевернул другие карты Кати, по залу пронесся общий выдох. Он перевернул также карты кувейтца, у которого выпало восемь.
– Я вас приветствую, мисс Мейзер! – воскликнул Хилал. – Вы сыграли молодцом.
– Вы хотите сказать, что как неопытному игроку мне просто повезло.
Кувейтец рассмеялся:
– Не без этого. Думаю, что теперь эта вещь ваша. Он церемонно передал Кате золотую фишку. Катя не захотела принять ее.
– Нет, ваше превосходительство, прошу оставить ее у себя. Теперь это действительно подарок, он не имеет другой ценности, кроме той, которую мы связываем с ним. Лично я ценю его высоко.
Хилал склонил голову:
– Вы утонченная женщина, мисс Мейзер. Мне сдается, что в вас начинает пробуждаться ливанское начало. Очень хороший знак. Что же касается подарка, то я принимаю его и, так же как вы, буду высоко его ценить.
Хилал щелкнул пальцами, тут же для него раскрыли кейс, заполненный аккуратно сложенными пачками денег.
– А теперь, если вы не возражаете, я собираюсь отыграть хотя бы часть проигранных мною денег.
Анатоль Бенедетти возвратился из Лондона на следующий день.
– Примите поздравления. Ваша игра с Хилалом произвела впечатление, – сказал он Кате.
– Откуда вы узнали?
– Об этом прожужжали уши в лондонских карточных клубах. Думаю, что многие игроки потянутся к нам опять.
– Будем на это надеяться, – поддержала его Катя, – Как прошла поездка?
– Боюсь, что не столь же удачно. В Скотланд-Ярде мне позволили встретиться с Дустом, но я не смог вытянуть из него ни одного слова.
– Не боялся ли он, что с ним что-нибудь произойдет, если он начнет говорить?
– На это не было похоже, – медленно ответил Бенедетти. – На деле Дусту совсем нечего опасаться. Ему грозит длительный тюремный срок. Думаю, если бы кто захотел, то смог бы пристукнуть его в самой тюрьме. Надеюсь, не это заставляет его молчать. Он относится к тем старомодным людям, которые, если уж договорятся о чем-то, до конца выдерживают свою часть договоренности.
– В таком случае нам надо заняться Алленом, – заметила Катя.
– Это может оказаться делом нелегким. Катя метнула на него взгляд:
– Почему? Я думала, что вы держите его в поле зрения.
– Последнее, что известно греческой береговой охране об Аллене – это то, что он направляется в Стамбул, – объяснил Бенедетти. – Эти сведения четырехдневной давности. А чтобы добраться до турецкого берега, ему понадобилось бы всего двое суток. Но его шестидесятифутовую яхту обнаружили брошенной в турецких водах. Судно разграблено. Власти полагают, что оно попало в руки пиратов, которые шныряют в водах между Александрией и Стамбулом. Они легко захватили эту добычу, перебили всех, кто оказался на борту, включая владельца, и разграбили все, что можно было взять. Видимо, это произошло внезапно, потому что не поступало никакого сигнала бедствия…
– Мы должны теперь же вывести Пьера на чистую воду! – сказала Катя. – До того, как на его совести появится еще одно убийство.
Арманд увидел, что в глазах Кати сверкнул гнев. Он сел на кровати, хмурясь от боли, которая постоянно давала о себе знать. Вспоминая недавнюю свою поездку, Арманд считал, что ему повезло. Он сумел добраться до места, где его ждали монахи. Ему просто не верилось, что у него хватило на это сил.
Арманд возмутился и испугался – когда аббат рассказал ему о попытках запугать Катю. Дерганье полиции плюс предложение об амнистии из посольства показались ему омерзительными. Попытки дискредитации казино и самой Кати потрясли его до глубины души. Теперь он гордился, что Катя с присущим ей присутствием духа и проворностью в делах сумела отвести это несчастье.
– Катя, подойдите, пожалуйста, сюда.
Она тут же услышала новые нотки в голосе Арманда, которых прежде ей не доводилось слышать и которые по непонятным причинам беспокоили ее. Она села рядом, ожидая, что он скажет.
– Произошло кое-что такое, что заставило меня на некоторое время выехать из монастыря.
Арманд рассказал, как слова Свита, брошенные вскользь в разговоре с Катей, подтолкнули его к действиям, которыми он занимался и раньше. Он поведал ей о своей поездки в «Мучтару» и о том, что там увидел, включая Майкла Саиди. Катя пришла в ужас.
– Саиди гораздо более опасный человек, чем мы могли себе представить, – заключил Арманд свое повествование.
