Она молча кивнула.
– Скажи что-нибудь, пожалуйста, – попросил он.
– Это самое меньшее, что я могу сделать.
– Сара…
– Это меньшее, что я могу сделать, чтобы спасти человека, которого люблю. – Она улыбнулась. – Я люблю тебя, Джейс, и для меня большая честь стать твоей женой, возлюбленной и маркизой.
– Слава Богу, – выдохнул Джарред, надевая кольцо на безымянный палец ее левой руки. – Я уже взял разрешение. Я имею право сейчас же послать за священником, и он обвенчает нас прямо здесь, а потом мы поедем на медовый месяц в Шеппердстон-Холл. Но может быть, ты хочешь венчаться в церкви Хелфорд-Грин, где служил твой отец?
– Я бы хотела, – призналась она. – Но я ни за что не хочу, чтобы нас венчал преподобный Тинсли, а ведь священник теперь он.
– К тому времени, как мы приедем в Хелфорд-Грин, его там уже не будет, – сказал Джарред. – Архиепископ отказался продать мне приход. Но мы договорились, что преподобный Тинсли будет смещен, а я не стану забирать назад пожертвования на строительство нового крыла Батского собора. Мы сошлись на том, что преподобный Ингрэм из Эшфорда на это место подойдет куда лучше.
– О да! – И Сара обхватила его за шею и осыпала поцелуями.
– Ты не против осуществить наши брачные отношения, прежде чем их скрепит церковь? – спросил он в промежутках между поцелуями.
– Конечно, нет, – проговорила она. – Я читала утренние газеты, Джейс. Я уже падшая женщина. Мне осталось только оправдать свою репутацию.
– Отлично, – заявил он. – Видишь ли, у меня есть для тебя еще один сюрприз, и я выглядел бы очень глупо, если бы ты отказалась. – Он развязал тесемки плаща и позволил ему соскользнуть на пол, а сам остался перед ней во всем великолепии своей наготы, которую нарушали только сапоги. – Ты приходила ко мне в одной ночной рубашке и просила стать твоим любовником, – напомнил он, нетерпеливо сбрасывая сапоги и отшвыривая их прочь. – Я решил, что и мне уместно будет поступить так же.
– Да? – И Сара, подражая ему, выгнула брови домиком.
– Я пришел, чтобы преподать вам урок, мисс Экерсли. – Он одним движением преодолел разделявшее их пространство.
– Урок обольщения? – задыхаясь, спросила она и притянула к себе его голову.
– Нет, – прошептал он. – Урок любви.
Два дня спустя преподобный Ингрэм обвенчал их в церкви Хелфорд-Грин. Но вышло так, что первую ночь медового месяца они провели в номере Джарреда в гостинице «Иббетсон».
Утром накануне свадьбы Сара покинула гостиницу, успев вдоволь поупражняться в искусстве любви под руководством своего учителя Джарреда, маркиза Шеппердстона.
То, что еще два дня назад казалось невозможным, сбылось.
Сара Экерсли, дочь священника из деревушки Хелфорд-Грин, стала любовницей лорда Шеппердстона – пусть всего на одну ночь, – прежде чем стать его женой. И Сара испытывала восторг каждую секунду своего восхитительного, раскрепощающего и познавательного падения.
Проснувшись в объятиях Джарреда, она увидела, что Хендерсон успел принести им то, что Джарред называл завтраком – кофе и пирожные из французской кондитерской на Беркли-сквер. В рекордное время они преодолели расстояние до Хелфорд-Грин, чтобы после венчания продолжить свой медовый месяц в Шеппердстон-Холле.
Там Сару ожидали новые сюрпризы. Джарред заодно с согласием на замену преподобного Тинсли получил разрешение архиепископа забрать из дома священника принадлежавшую Саре мебель. А Помфри, управляющий Шеппердстон-Холлом, нашел ей место в новом доме Сары.
Сару приняли в Шеппердстон-Холле так, словно она всегда там жила и отлучилась лишь на короткое время. Впрочем, по независящим от них причинам их идиллия продлилась совсем недолго.
Джарред не мог рассказать Саре всего, но что мог, он ей рассказал. Он объяснил, что Лига свободных братьев прошла путь от секретного мальчишеского общества до грозного оружия в борьбе против Бонапарта. И как бы ни хотелось ему провести всю жизнь рядом с ней в Шеппердстон-Холле, от него зависели жизни многих людей и он нужен был в Лондоне. В военном министерстве обнаружилась утечка информации, и Джарред должен был пресечь ее.
Герцог Суссекс и маркиза Сент-Джермейн исчезли бесследно, и это вызывало большую тревогу. Как и угроза заговора против Веллингтона и других видных людей. Джарреду было необходимо срочно довести эту информацию до сведения самого Веллингтона и облеченных властью лиц в Уайтхолле.
Покуда Англия оставалась воюющей державой, перед Джарредом, как главой лиги, был непочатый край неотложных дел.
Такие понятия, как патриотизм, долг и интересы-государства, были близки Саре. Джарред нужен был родине, и он не мог не откликнуться на ее зов. Больше всего Сара боялась, что он оставит ее в Шеппердстон-Холле. Но Джарред быстро развеял ее страхи.
– Когда ты едешь? – спросила она, лежа рядом с ним на огромной кровати в хозяйской спальне Шеппердстон-Холла, пристроив голову на его плече.
– Мы едем уже этим утром, – ответил он.
– Мы?
– Если ты не возражаешь. – Он прижался губами к ее мягким рыжим локонам.
Сара приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Я думала, ты хочешь…
– Оставить тебя в одиночестве? – закончил он за нее. Сара кивнула.
– Но почему тебе такое пришло в голову? – спросил Джарред, нахмурившись.
– «Мы поселим наших жен в загородных домах, а сами станем жить отдельно от них, в Лондоне», – процитировала Сара.
Джарред тотчас же вспомнил пункт седьмой Хартии Лиги свободных братьев.
– Где ты могла это слышать?
– Я слышала это от тебя, – ответила она. – Когда-то давно, в твой приезд на пасхальные каникулы. Ты сидел на берегу озера, бросал в воду камешки и повторял эти слова снова и снова.
– Ты шпионила за мной! – Джарред хорошо помнил ту Пасху. Его мать тогда гостила в загородном доме одного из ее знакомых джентльменов, а отец, который не привык ограничивать себя в развлечениях, проводил время в Лондоне. Джарред был в Шеппердстон-Холле один и очень скучал по Колину и Гриффу, которые праздновали Пасху в кругу своих семей. Большую часть времени он занимался тем, что заучивал наизусть Хартию Лиги. Это напоминало ему, что у него есть друзья и что он для них кое-что значит. Всю Светлую Седмицу Сара сбегала из дома и подсматривала за ним.
– Это было нетрудно, – сказала она. – Ты только и делал, что целыми днями просиживал у пруда, бросал камни и разговаривал сам с собой. – Она огляделась и вздохнула. – Как, наверное, тебе было здесь одиноко.
– Да, очень, – ответил он. – Но я был слишком гордым и глупым, чтобы впустить некую рыжеволосую девчонку в свою жизнь. – Он мягко привлек ее к себе и поцеловал долгим и нежным поцелуем. – Теперь-то я не совершу такой ошибки.
