— Тогда вы просто должны это сделать, — произнесла Лили.
Они долго смотрели друг на друга, потом герцог поднялся и протянул ей руку. Лили тоже встала и протянула ему свою. Герцог поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Лили... Моя дорогая Лили.
Лили обвила его руками за талию и прижалась щекой к его плечу.
— Он навсегда останется моим папой, — сказала она. — Но с сегодняшнего дня вы будете моим отцом. Могу я называть вас так? Отец?
Герцог Портфри крепко обнял ее. Лили охватило волнение, когда она услышала сдавленные рыдания, но он быстро взял себя в руки и отстранился от нее.
— Нет, нет, — пробормотал он, — все хорошо. Все очень хорошо.
Он не стал плакать. Мужчины не плачут. Лили знала это по опыту. Они видят в этом проявление слабости. Они не плачут даже тогда, когда их лучшего друга разрывает на куски пушечное ядро или когда хирург ампутирует им ноги, а уж тем более тогда, когда находят свою дочь двадцать один год спустя. Герцог подошел к окну и, стоя к ней спиной, высморкался в большой носовой платок.
— Прошу простить меня, — сказал он. — Такое больше не повторится. Я всегда буду сильным и надежным. Поверь мне, Лили, что я надежный защитник и могу содержать семью.
— Я верю, отец, — ответила Лили, глядя с улыбкой на его спину.
— За прошедшее двадцать лет я мог бы снова жениться, — сказал герцог. — Я мог бы иметь детей, и они бы называли меня отцом. Но мне кажется, Лили, стоило ждать столько времени, чтобы впервые услышать это слово из твоих уст.
— Когда мы поедем в Ратленд-Парк? — спросила Лили. — Там большой дом? Он понравится мне... отец?
— Как можно скорее, — ответил он, повернувшись к ней. — Он гораздо больше, чем Ньюбери-Эбби. Ты полюбишь его. Все эти годы он ждал тебя. Мы возьмем с собой Элизабет. Сегодня четверг. Понедельник подойдет?
Лили кивнула.
Герцог улыбнулся и дернул за шнурок звонка. В дверях появился лакей, которого он попросил сказать леди Элизабет, чтобы она при первой возможности вернулась в гостиную. Затем они с Лили сели, глядя друг на друга.
Лицо герцога сияло. Он казался Лили очень счастливым. Она тоже старалась выглядеть счастливой, хотя ей было трудно. Она снова вступала в новую жизнь, как делала это много раз, но ей вспомнились прошедшие два года.
Она вспомнила, как ехала из Лондона в Ньюбери-Эбби, надеясь, что ее долгому путешествию подходит конец. Она вспомнила, как, увидев Невиля в церкви, решила, что, несмотря на сложившиеся сложные обстоятельства, все же обрела дом. Но дома у нее не было и нет до сих пор. Да и будет ли он когда-нибудь? Настанет ли то время, когда ее кочевая жизнь закончится и она найдет свой дом, в котором проживет всю оставшуюся жизнь?
Или жизнь — это всегда путешествие по неизведанным тропам?
— Килбурн просил меня передать тебе, Лили, что он хотел бы зайти сегодня днем, если, конечно, ты не будешь возражать, — сказал герцог.
* * *
«Убивать человека не такое уж большое удовольствие», — думал Невиль на следующее утро после смерти Калвина Дорсея. Даже тогда, когда этот человек — преступник, убивший жену герцога и несколько раз пытавшийся убить Лили. Конечно, было отрадно видеть, как Дорсей схватился за намеренно оставленный ему пистолет. Тогда им ничего не оставалось делать, как убить его.
Испытал ли Невиль радость, узнав правду о происхождении Лили? Радость от того, что ее титул был выше, чем у него? Что ему нечего сейчас предложить ей, потому что теперь у нее есть все? И неужели он хотел завоевать Лили, предложив ей свое состояние и надеясь, что это заставит Лили вернуться к нему? Определенно, нет. Он хотел, чтобы она почувствовала себя равной с ним. Тот факт, что она ощущала себя ниже его по положению, не давало ни единого шанса на то, что они были бы счастливы в Ньюбери.
Невиль должен радоваться теперешнему повороту событий. Так почему же он не радуется? «Все дело в Лили», — заключил он. За последние полтора года в жизни Лили произошло слишком много перемен. Как теперь она перенесет потерю своих корней? Найдет ли он ее совершенно растерянной при встрече у Элизабет? Плохо, если она останется в том же состоянии, в каком он оставил ее вчера.
Невиль подъезжал к дому Элизабет с чувством глубокого волнения. Он даже предполагал, что когда войдет и спросит, примет ли его мисс Дойл, то в ответ может получить отказ. Но отказа не было. Лакей проводил его в гостиную. Там он нашел Лили и Элизабет.
— Невиль, — сказала Элизабет, поднимаясь ему навстречу, после того как он поклонился и поздоровался с ними. Она поцеловала его в щеку. — Я позволяю тебе переговорить с Лили наедине. — Не произнеся больше ни слова, она вышла из комнаты.
Лили выглядела подавленной, вернее, ошеломленной. Но она была удивительно красива в модном муслиновом платье с узором в виде веточек и с прической, мягкими локонами обрамлявшей ее лицо.
— Ты застрелил мистера Дорсея, — произнесла она. — Мой отец рассказал мне об этом сегодня утром. Я не жалею, что он мертв, хотя никогда не желала никому смерти. Но мне жаль, если ты был вынужден это сделать. Я знаю, как нелегко убивать.
— На этот раз было легко, — ответил он.
— Давай больше не будем говорить об этом, — продолжила Лили. Встав со стула, она подошла к нему. — Невиль, в понедельник мы с отцом и Элизабет уезжаем в Ратленд-Парк. Завтра газеты сообщат об этом. Я хочу провести с ним какое-то время, привыкнуть быть его дочерью и дать ему возможность почувствовать себя отцом. Я хочу познакомиться с дедушкой и посетить могилу моей матери. Я уезжаю.
Сердце Невиля перевернулось в груди и ушло куда-то в пятки, хотя он уговаривал себя, что рад за нее.
— Я была Лили Дойл, — сказала она с улыбкой. — Затем я стала Лили Уайатт. Сейчас я Лили Монтегью. И теперь я знаю, кто я есть на самом деле.
— Ты — Лили, — промолвил Невиль, пытаясь улыбнуться.
Она кивнула, и ее глаза заблестели от слез.
— Надолго? — спросил он.
В ответ она только пожала плечами.
Невиль понял, что сейчас ему лучше ни о чем ее не расспрашивать. Не надо взваливать на ее плечи еще одну тяжесть. Пусть все идет своим чередом.
Он верил, что у них есть будущее. Он хотел обсудить этот вопрос в Воксхолле, но все вышло по-другому. Ему не хотелось сейчас вспоминать тот вечер, который сулил сказочные возможности. Сейчас ему придется ждать неопределенное время, не теша себя никакой надеждой. Невиль протянул к ней руки, и она взяла их в свои.
— Он понравится тебе, Лили. Я бы даже сказал, что ты полюбишь его. Он хороший человек и твой отец. Поезжай и будь счастлива. Обещаешь? — Он поднес ее руки к губам и поцеловал. — Я не в восторге от Лондона, — сказал Невиль. — Я с радостью уеду на лето в Ньюбери. Возможно, я уеду завтра или послезавтра. Может, ты напишешь мне письмо? Конечно, если захочешь.
