– А что с леди Кайрой?
Аррену показалось, что спросил он, но вопрос задал старый лорд Перси.
– С ней вроде бы все в порядке, – ответил Барнабас. – Мой друг сказал, что Кинси не подходит к ней. Он считает леди Кайру ведьмой, хотя и не отказался от мысли о браке.
Правда, он собирается отдать ее в руки правосудия, ибо она предала не только его, но и короля, впустив в замок шотландских мятежников. – Рыцарь покосился на своих товарищей, затем перевел взгляд на Аррена. – Мой друг – хороший человек. Его ужасают многие вещи, которые творит лорд Дэрроу. Он.., не принимал участия в нападении на ваше поместье, сэр, притворившись больным, хотя не мог предотвратить случившегося. Он говорил со мной откровенно, надеясь, что лорд Перси двинется в Шокейн и как-нибудь сдержит безумие Дэрроу.
– Ты мне этого не сказал, – упрекнул его лорд Перси.
– Я не успел, милорд. Шотландцы изрубили нашу конницу, утопили английских рыцарей, содрали кожу с Крессингхэма. Говорят, Уоллес делает чучела из людей.
– Подлая ложь! – взорвался Джей.
– Но Крессингхэма-то освежевали, – упорствовал англичанин.
Лорд Перси вздохнул:
– Эдуард перебил много народу в Берике. Шотландцы разгромили нас под Стерлингом. Я не питаю надежды, что это когда-нибудь кончится. Видно, мы обречены ненавидеть друг друга.
– У Дэрроу нет ни права, ни оснований распоряжаться жизнью леди Кайры, – заявил Аррен.
Старый рыцарь снова вздохнул.
– По закону она изменница. Она нарушила клятву верности Эдуарду, и ее должны судить.
– Король мог бы помиловать ее.
– Король во Франции. – Лорд Перси обратился к своим людям:
– Соберите мертвых, а я немного пройдусь с сэром Арреном. Я могу быть уверен, сэр, что нам больше ничто не угрожает?
– Да, лорд Перси, если они поклянутся не прибегать к оружию.
– Мы клянемся.
Англичане и шотландцы занялись делом, настороженно косясь друг на друга, несмотря на клятву, а Аррен, обняв рыцаря за плечи, углубился с ним в лес.
* * *
Кайра не любила усыпальницу.
Похоже, Дэрроу знал об этом, поскольку отправил ее в подземелье, где покоился старый лорд вместе с другими усопшими.
За несколько коротких недель все необратимо изменилось, будто прошла целая вечность. Шотландцы вернули себе Шотландию, а Дэрроу захватил Шокейн.
Стражи отказались впустить его, но, когда он пригрозил устроить резню, перед которой поблекнут ужасы Берика, Кайра велела открыть ворота.
Защищать Шокейн некому. Он хорошо укреплен, обеспечен всем необходимым, только вот мужчин, способных держать в руках оружие, не осталось.
Во дворе Кинси стащил ее с лошади и, схватив за руку, поволок в башню.
Навстречу им бросился Гастон.
– Лорд Дэрроу! Миледи! – Уловив во взгляде хозяйки предостережение, смышленый бритт низко поклонился. Милорд, все молились о вашем благополучном возвращении.
Хвала Господу, варвары ушли из замка, но, сэр, поговаривают, будто шотландцы одержали верх в битве.
– Англичане вернутся и сотрут изменников в порошок, – бросил Дэрроу, глядя на своих людей, заполнявших главный зал. – Позаботься о них. Принеси еду, лучшую да побольше.
И он поволок Кайру вниз, в подземелье замка.
Оставив ее в усыпальнице, Дэрроу ушел, и тут же спустились воины с факелами. Кайра испугалась, решив, что они явились изнасиловать ее или убить, но их прислали удостовериться, что железные двери подземелья в хорошем состоянии и она не сможет убежать.
Время шло. Стоило ей закрыть глаза, и сразу казалось, что мертвые поднимаются с мест и хороводом кружатся вокруг нее. В затхлом воздухе чувствовался запах смерти и тлена.
Напрасно Кайра убеждала себя, что среди них ее отец и, если усопшие могут танцевать, то он может защитить ее.
Несмотря на теплый плащ, она настолько окоченела, что испытывала соблазн позаимствовать саван у мертвых соседей.
Она, дрожа, сидела в темноте и, когда почти задремала, услышала шепот:
– Миледи!
У двери с факелом в руке стоял Гастон; свет придавал его обычно веселому лицу зловещее выражение.
– Гастон! Будь осторожен, Дэрроу страшно мстительный. Если он заподозрит, что ты помогаешь мне…
– Он напился и дрыхнет в хозяйских покоях.
– У него повсюду шпионы.
– Сэр Ричард на стене, наблюдает. А остальным не до меня, они чувствуют себя в безопасности, пьют, играют в кости. К тому же никто не говорил, что нельзя принести вам немного еды и питья.
Гастон протянул ей бурдюк с водой, хлеб и еще теплое мясо. Жадно поглощая еду, Кайра слушала последние новости.
– Окрестности кишат людьми, миледи. И теми, кто пустился в бега, и теми, кто их преследует. В Перте был совет, на котором Уоллеса объявили Хранителем королевства. Вместе с де Мореем, конечно, но тот, по слухам, отправился на север, в свои владения. Кажется, он смертельно ранен и хочет проститься с беременной женой. Но Уоллес потребовал, чтобы имя де Морея было указано во всех официальных документах рядом с его собственным. Представляете, миледи, Уоллеса посвятили в рыцари. Говорят, это сделал Роберт Брюс, хотя лично я сомневаюсь, ведь Уоллес – приверженец Балиола.
– А англичане? По-прежнему бегут?
– Да. Уже оставили Берик.
– Вот это победа! И тем не менее Дэрроу явился сюда и занял Шокейн.
– Все понимают, миледи, что, узнав о поражении, король вернется.
– По-моему, что-то началось. Возвращение Эдуарда ничего не изменит.
– Хотелось бы надеяться. Стерлинг пал. А что им оставалось делать, когда замок осадила вся шотландская армия?
Умирать с голоду? Пленников можно обменять на наших людей, которые томятся в английских застенках.
– Да, это было бы замечательно.
Гастон вдруг насторожился:
– Кто-то идет. Я должен оставить вас, миледи. Не бойтесь, мертвые не сделают вам ничего плохого.
– Я знаю.
– Отец любил вас, он будет вас хранить. И конечно, Господь наш Иисус и Пресвятая Дева.
Кайра улыбнулась, вспомнив, как умоляла Деву Марию о помощи и чем все кончилось. Но может, на сей раз Пресвятая Дева защитит ее, она ведь должна понимать, что ей нужно сохранить дитя в своем чреве.
– Спасибо, Гастон.
– Помните, миледи. – Он сжал ее пальцы. – Мы здесь.
– Я выдержу.
Он погасил факел и бесшумно исчез.
* * *
Наступил день.
Кайра узнала об этом от Гастона, появившегося в сопровождении людей Дэрроу. Он принес ей воду для умывания, еду и питье. С ними явился священник, видимо, принадлежавший к какому-то особому ордену, чтобы выслушать ее исповедь, если она захочет покаяться в колдовстве, измене и прелюбодеянии.
Кайра издала смешок, отчего монах вскинул голову и с выражением праведного негодования устремил на нее суровый взор.
