— Мне нужна соль, Эверсби. Не могли бы вы принести мне с полфунта соли?
Никому не удалось выспаться в эту ночь. Вулфрам, запертый в кабинете Рейна, лаял до тех пор, пока Чарити не сжалилась над ним и не забрала пса спать к себе в комнату. Леди Кэтрин в господской спальне полночи успокаивала беднягу Цезаря, который все никак не мог прийти в себя. Рейн без устали шагал взад-вперед по своим покоям, поглядывая на пустую кровать и заливая горе французским бренди, тем самым, которое Аптон Стэндинг успел контрабандой ввезти в страну по его заказу. Леди Маргарет чуть не до утра трудилась над изготовлением новой партии амулетов из доступных материалов, добытых для нее расторопным Эверсби.
А с наступлением утра все стало еще хуже. Леди Маргарет поднялась ни свет ни заря и принялась отлавливать прислугу, так и норовившую ускользнуть от старухи и заняться своими повседневными делами, и навешивать на шею горничным, судомойкам и лакеям гирлянды из желудей, мешочки с чесноком, конский волос, камешки с дырочкой и гнутые гвозди. Затем старуха предприняла обход дома, чтобы перевесить зеркала и убрать все хрупкие предметы убранства на полки повыше, мобилизуя для этих работ всю попадавшуюся прислугу и объясняя свои действия необходимостью обезопасить дом от всяких злосчастных происшествий. Прислуга озадаченно мялась и косилась на Эверсби, но тот, хотя и сам был удивлен, кивком подтверждал все распоряжения старухи.
От портнихи прибыли ровно в девять — суетливая кучка мастериц, носильщики и груда багажа. И закипела работа по изготовлению нового гардероба для молодой виконтессы. Все утро по верхним этажам шныряли мастерицы, швеи, торговцы шелковыми тканями и шляпницы. Всякий спорный вопрос, касающийся цвета и стиля, порождал дюжину новых проблем: отделка, туфли, спенсеры; шляпки, перчатки, шали. Леди Кэтрин поглядывала на все это торгашеское столпотворение довольно кисло, а потом и вовсе удалилась в свои покои.
Рейн расхаживал по коридору верхнего этажа, чувствуя себя ненужным и посторонним. Время от времени, когда на мгновение приоткрывалась дверь, ему удавалось мельком увидеть Чарити. Желание быть рядом с ней становилось все сильнее. Понравилась ли ей его щедрость? Как она будет выглядеть, облаченная в роскошный атлас и дивные шелка? Французские кружева и горностаевый мех? Покажется ли она ему еще соблазнительнее в новых нарядах? Когда сил дальше терпеть у него уже не осталось, он напустил на себя непринужденный вид и вторгся в это замкнутое царство женственности.
Чарити стояла посреди комнаты на небольшом возвышении, одетая только в корсет и нижнюю юбку. Ее страшно смущала вся эта суета вокруг нее и тревожило, что эта затея с новым гардеробом ввела Рейна в немалые расходы, что она вряд ли пробудет под его крышей достаточно долго, чтобы хоть раз надеть все эти изысканные наряды. Но в данный момент она была занята пререканиями с маленькой портнихой-француженкой. Сверкая глазами, Чарити говорила портнихе:
— Я не стану снимать их. Это амулеты, я ношу их на счастье и не снимаю никогда. Постарайтесь как-нибудь так.
— Но, миледи, — взмолилась черноглазая портниха, — так можно совсем испортить линию выреза.
— Ну и пусть, — упрямо заявила виконтесса. К ее великому облегчению, портниха не стала настаивать далее. Чарити с тревогой окинула взглядом хаос, царивший в ее комнате. Повсюду булавки, острые ножницы, тяжеленные сундуки, легковоспламеняющиеся нитки, обрезки, лоскутки, а рядом горячие утюги и щипцы для гофрировки кружев… самое место для несчастных случаев.
Она подняла глаза к двери и тут увидела Рейна — он стоял в дверях и смотрел на нее светлыми серебристыми глазами, его осунувшееся лицо выражало жадное внимание. Всем своим существом он был сосредоточен на ней, и от этого сердце у нее оборвалось.
Она не могла глаз от него оторвать, а он шагнул вперед и приостановился, расставив ноги и уперев кулаки в бока, не обращая внимания на ворчание портних. Взгляд его скользнул вниз по ее лицу, к губам, затем по сливочно-белой шее, спустился к прекрасной груди, полускрытой связкой амулетов самых разнообразных очертаний. Он смотрел на ее роскошное тело, немного досадуя на злосчастную вязку этой дряни на счастье.
— Мне… мне не нужна вся эта одежда. Это просто пустая трата денег, — сумела наконец выговорить она, очень надеясь, что слова ее прозвучат обидно. — Я не стану носить эти платья.
Глаза его вспыхнули.
— Что ж, можешь ходить совсем без одежды, голая. Меня это вполне устроит. — Он произнес это хрипло и даже не заметил, что портнихи заахали, а молодые швеи захихикали. Лицо его пылало, как и ее, взгляды их столкнулись.
— Ай-ай! — отчаянно вскрикнула вдруг одна из младших горничных, которая, заглядевшись на хозяина с хозяйкой, совсем забыла про горячие щипцы у себя в руках. Кружево, которое ей доверили гофрировать, тихонько дымилось и обугливалось. Начались стоны и причитания над погубленным дорогим кружевом, перемежающиеся завываниями горничной, которой портниха отвесила хорошую оплеуху. Чарити поспешила сойти со своего возвышения, дабы восстановить порядок, и на нее сразу же обрушился такой поток извинений и объяснений, что она растерялась. Рейн не сводил с нее глаз. Наконец она не выдержала и обернулась к нему:
— Без вас, ваше сиятельство, у нас все шло гораздо лучше.
Он напряженно выпрямился, глаза его раздраженно прищурились.
— Очень хорошо. У тебя два дня, Чарити. — И он вышел. Однако, покинув комнату, он не остановился, а побежал вниз по лестнице, вон из дома. Нужно глотнуть свежего воздуха, прийти в себя, передохнуть. Где-нибудь. Без шляпы и перчаток, он быстро шагал по улицам города, пока не оказался на перекрестке рядом со своим клубом. Он сделал глубокий вдох и, взяв нахрапом неодобрительно покосившегося на него швейцара, а также преодолев сопротивление одного из клубных старшин, проник внутрь. Уселся в глубокое кожаное кресло в уголке и решил полечить уязвленную гордость чашечкой кофе с коньяком. Но очень скоро покой его нарушили два щеголевато одетых молодых джентльмена.
— Э, да это Оксли!
Неустрашимый молодой граф Мектон и отважный Эверли Харрисон, сын графа Брейнерда, были из числа самых знатных знакомцев Рейна по охотничьим забавам. Оба взирали на него с плохо скрытым любопытством.
— Все только о тебе все утро и судачат, — объявил Мектон радостно.
— Надо же, женился! Хитрый тихоня! Говорят, ты отхватил себе очаровательную провинциальную мисс? Должно быть, она и вправду хороша, раз ты ее так прячешь! — добавил, ухмыляясь, Харрисон. — И как же ты ловко сумел выдать свою прежнюю пассию замуж! Это было умно — сплавить любовницу, прежде чем привозить в город жену. Больших хлопот удалось тебе избежать… А я сразу заподозрил, что неспроста эта Фанни Диринг связалась вдруг с каким-то типом из Саутгемптона.
