— Я не хочу танцевать.
Он вновь схватил её за руку, и пока она опять пыталась освободиться, подал знак музыкантам. Флейта, барабан, труба и лютня слились в громкой музыке. Грэй приподнял её над полом, возглавив цепочку и рывком замкнув круг. Они двигались и двигались по кругу, пока Джулиане не показалось, что она никогда не восстановит дыхание. Перед глазами мелькали круглые щёки и поддразнивающие глаза Лодин. Она слышала раскатистый смех отца. Внезапно темп музыки возрос, и Грэй ускорил их шаги. Её взгляд помутнел, она едва не споткнулась.
Затем она почувствовала, что её встряхнули. Грэй разорвал круг и потянул её за собой. Она влетела вслед за ним в толпу ликующих гостей. Веселящаяся масса разделилась и сомкнулась вновь, подбадривая энергичных танцоров хлопками в такт музыке. Запыхавшейся Джулиане ничего не оставалось, кроме как следовать за Грэем, прокладывающим себе в давке путь к тёмному углу в глубине павильона. Крепко держа Джулиану за руку, он завёл её за стол на козлах, который ломился под тяжестью блюд. Грэй затолкал её за занавеску. Из темноты её вытащили наружу на свет угасающего дня, где она неожиданно врезалась в чью-то спину.
Артур Стрэйндж обернулся. — Самое время, кузен.
Он протянул Грэю поводья. Люсьен стоял поблизости, держа под уздцы кобылу Джулианы и своего собственного коня, в то время как несколько других рыцарей заслонили их, выстроившись в ряд на лошадях. Джулиана повернулась к Грэю, который вёл её к лошади.
— Что ты делаешь?
— Похищаю свою невесту.
— Но мой отец, гости и… и… ещё…
Один взгляд Грэя, и его кузен и остальные рыцари отодвинулись на приличествующее расстояние. Он обнял Джулиану за плечи.
— Любовь моя, ты действительно хочешь остаться здесь и участвовать в церемонии укладывания в постель?
— Помоги мне сесть на лошадь.
— Узнаю свою взбалмошную девчонку.
Он вскочил на своего нетерпеливого гунтера, и они понеслись прочь от павильона, огибая замок Уэллсбрук, и далее к восточному выезду. Джулиана слегка снизила темп, когда они скакали по разводному мосту Вайн-Хилла. К тому времени, когда они въехали на безлюдный двор, сумерки перешли в тёмную ночь. Грэй спешился и снял её с лошади.
Беря Джулиану за руку, он тихо сказал. — Я отослал всех прочь.
Дверь открылась, рассеянный свет свечей упал на них, и показался разодетый в парчу Имад. Юноша низко поклонился.
— Приветствую вас, о, мой благородный господин и госпожа. Да пребудет с вами милость Аллаха.
Поймав её взгляд, Грэй, не обращая внимания на Имада, перенёс её через порог. Он прошептал её имя хриплым грубоватым голосом, не оставляющим сомнений в его намерениях. Расплавленный огонь заструился по её венам, вытесняя боль, которая, как она знала, иначе становилась бы всё сильнее и сильнее.
— Господин желает отобедать? Я приготовил жареного павлина.
— Нет, — Грэй поднёс её руку к губам, слегка прикусив зубами костяшки её пальцев.
— Вина, господин?
— Нет. — Он прижал её ладонь к своей щеке.
— Сладостей?
— Имад, я ценю тебя и благодарю за заботу. А теперь уйди.
Джулиана собралась, было, добавить благодарностей и от себя лично, но Грэй внезапно поднял её на руки.
— Ты сможешь отблагодарить его завтра.
Она бросила прощальный взгляд на Имада через плечо Грэя, когда тот взбегал вверх по лестнице. Имад опустился на колени и коснулся лбом пола, но Джулиану это не обмануло: он улыбнулся, прокричав им вдогонку:
— Ваше желание — моё желание, о господин.
Грэй рванул дверь в комнату, вошёл и пинком закрыл её. Он поставил жену на ноги. Она медленно повернулась кругом, неспособная выразить словами свое потрясение.
Её самодельная мебель исчезла, на её месте висели яркие, как павлиньи перья, синие, зелёные и золотые драпировки. Бронзовые светильники переливались всеми цветами радуги. У противоположной стены стояла большая кровать, застеленная синим шёлком с золотисто-зелёной каймой. Старый камин, в котором сейчас плясал огонь, заново отремонтировали, её туфли утонули в ковре, предусмотрительно расстеленном Имадом. Взгляд упал на бутылку вина и два бокала, затем на кровать и, наконец, упёрся в мыски туфель.
Она вздрогнула, когда Грэй бесшумно приблизился сзади, наклонился и прикоснулся кончиком языка к её щеке. Он обнял её. Его дыхание шевелило завитки волос на её виске.
— Признайся, — сказал он. — Перспектива публичного укладывания в постель превратила тебя в испуганную мышь, загнанную хорьком в тёмный угол.
Он уткнулся носом ей в волосы позади уха и стал вытворять нечто порочное с её шеей. — И ещё ты боялась, что я не вернусь из Стрэтфилда.
— Нет, не боялась.
— Лгунишка. — Он слегка покусывал ей горло.
Джулиана сглотнула. Когда он стал покрывать лёгкими укусами её затылок, она поняла, что не способна говорить. Внезапно она почувствовала, что её высвобождают из платья, а рука Грэя скользнула с шеи вниз и накрыла грудь.
— Никто не знает, где мы, — прошептал он.
— Твои люди.
— Намекни им на ценность их жизней, и они не посмеют предать тебя.
— Так, значит, мы одни? — она медленно начинала понимать.
— За исключением Имада, который деликатнее аббатисы.
Она повернулась в его руках. — Так, значит, никакой священник не будет стоять возле нашей кровати и бормотать благословения?
— Ни священник, ни даже послушник.
Она изумлённо улыбнулась. — Ты знал, как я боялась этого укладывания в постель. Ты знал. Ты хитрый плут, Грэй де Валенс, и я люблю тебя за это.
— Я не мог позволить пройти тебе через это, любовь моя. Сожалею, что не приехал раньше. Я пытался, но после смерти отца на меня навалилось слишком много обязательств.
— Грэй.
— Да, моя радость.
— Может, мы оставим все беседы на потом, или же тебе нужно, чтобы я приготовила стимулирующий настой?
Он рассмеялся, поднял её и упёрся коленом в кровать. — Если ты дашь мне хотя бы ложечку возбуждающего эликсира, то не вылезешь из этой кровати целую неделю.
— Гром небесный, какие обещания. Где мой сундучок с целебными травами, где мой сундучок? Там есть мандрагора.
Грэй выпустил её из рук, и она тут же опустилась на кровать. Он наклонился и прижался к её губам в долгом поцелуе. Она шевельнулась, когда почувствовала, как его рука поднимает юбку к бёдрам. Он оторвал губы и посмотрел вниз на её ногу.
— В этот раз на тебе нет твоих обычных башмаков, — сказал он.
— Каблуки на моих туфлях специально сделаны…
Он прижал пальцы к её губам, и она утонула в глубине изумрудно-зелёных глаз.
