– К чему эта демонстрация, скромности? Все это я уже видела.
– Убирайтесь! – закричала Мереуин, закрывая руками обнаженную грудь.
– Я выйду отсюда только вместе с вами.
– Я вам сказала, не пойду!
Иен стремительно сгреб ее обеими руками и вытащил из постели прижимая обнаженное тело к своему роскошному камзолу. Окутанная золотым облаком пышных волос девушка смотрела на него снизу вверх раскосыми, блестящими от непролитых слез глазами, и он почувствовал, как гнев его постепенно исчезает.
Как она была прекрасна с этими разметавшимися золотыми локонами, мятежными темно-синими глазами и приоткрытыми губами, такими манящими, что Иен не смог удержаться. Он со стоном прижал Мереуин к себе, царапая пуговицами камзола нежную кожу.
Мереуин ждала, что твердые жесткие губы причинят ей боль, что язык будет жадным и настойчивым, но в теплом прикосновении не было и намека на грубость. Голова у нее закружилась, поплыла, сердце бешено билось, поцелуй становился крепче, выманивая ответ, и она не могла не ответить. Приподнялась на цыпочках, прильнула к нему, и их тела слились, разделенные только его одеждой. Аромат ее волос, вкус губ, мягкость тела пьянили его. Он желал ее сильнее любой другой женщины в своей жизни и только теперь понял, что беспомощен перед этим желанием. Он мгновенно вспомнил маленькую каюту, свое нетерпение, ее податливость и нежность, а также и то чем все это закончилось.
Но теперь не было ни лейтенанта Спенсера, ни назойливых матросов, ни бурно волнующегося моря, ничего, что могло бы им помешать. Он у себя дома, он здесь хозяин, и трепещущая в его объятиях девушка целиком и полностью в его власти, в такой власти, какую он не имел ни над одной женщиной, поскольку ни одну из них он не собирался сделать своей женой. Он должен овладеть, ею сейчас или, черт побери, не имеет права называться мужчиной.
Легко подхватив Мереуин на руки, Иен мягко опустил ее на постель лаская губами впадинку на нежной шее. Чуть отстранившись, заглянул в глубину синих глаз, увидел ответный огонь в их золотой глубине и с головокружительным ощущением победы понял, что она хочет его так же страстно, как он ее.
– Ты моя, Мереуин, – хрипло прошептал он. – Господи, не отталкивай меня!
Она закинула руки ему на шею, прижалась теснее, и он почувствовал неожиданную слабость.
– Вам давно следовало понять, милорд, – так же тихо сказала она, – что со мной легче справиться лаской, чем угрозами.
Пот выступил на лбу Иена от ее призывной улыбки, которой он никак не ожидал от столь невинного существа, и, застонав от желания, припал к ее полуоткрытым губам требовательным поцелуем.
– Все в порядке, милорд?
Взволнованный голос Фрэнсиса раздался из-за дверей как удар грома, хотя говорил мажордом почти шепотом, испуганный напряженной тишиной, царившей в комнате. Уж не убил ли ее маркиз в самом деле?
Мереуин почувствовала, как напряглось тело Иена, но не пошевелилась, все еще обнимая могучую шею. Тяжело дыша, он оторвался от ее губ, и в темной глубине его глаз читалось отчаянное, смертельное разочарование. Неохотно разомкнув объятия, маркиз встал, оглядывая безнадежно измятый камзол и приглаживая растрепавшиеся волосы.
– Мы скоро спустимся, Фрэнсис.
– Очень хорошо, милорд, – с видимым облегчением отозвался Фрэнсис. – Я прикажу кучеру ждать.
Иен оглянулся на Мереуин, стараясь смотреть только на ее лицо, игнорируя призыв непорочного обнаженного тела, и бесстрастно сказал:
– Надо идти. Я не могу проявить к Эдварду и Алисии такое неуважение и не явиться на прием в честь своей собственной помолвки. Пожалуйста, Мереуин, пойдем со мной.
Тронутая смиренной просьбой, она покорно встала, прошла мимо него к креслу где Бетси заранее разложила нижнее белье, натянула корсет, нижние юбки и повернулась к маркизу, который стоял там где она его оставила, возле кровати, и с каменным выражением лица беспокойно переводил взгляд с одного предмета на другой, старательно избегая смотреть на Мереуин.
Почувствовав ее взгляд, Иен шагнул вперед, и девушка молча подставила ему спину, затрепетав от прикосновения пальцев, застегивающих крючки и завязывающих ленты. Он быстро управился, подал ей лавандовое платье и так же терпеливо застегнул бесчисленные крючочки и пуговицы.
– Причешитесь, – спокойно напомнил он, и Мереуин послушно пошла к туалетному столику, испытывая какое-то безотчетное смущение. Расчесала волосы и начала ловко укладывать и закалывать локоны слегка трясущимися, пальцами. Закончив, повернулась и вопросительно посмотрела на него.
– Достаточно ли я хороша, чтобы предстать перед вашими друзьями? – спросила Мереуин, делая вид, будто ничего не случилось. Маркиз подошел к ней и слегка приподнял, пальцем подбородок.
– Вы были бы прекрасны и в лохмотьях, – хрипло сказал он.
Платье, сшитое миссис Ладли, было совсем не таким роскошным, как голубой бальный наряд, но Иен решил, что оно нравится ему даже больше, поскольку красота Мереуин блистала в нем без всяких прикрас. Блестящий атлас прекрасно обрисовывал фигуру, и упругие груди маняще вздымались над низким декольте. Но больше всего маркиза привлекал цвет, и теперь даже сильнее, чем в магазине. Невероятно огромные глаза Мереуин со сводящим его с ума косым разрезом стали темно-фиолетовыми, а золотистая глубина, казалось, сама по себе излучала свет, и Иен отвернулся, боясь того, что может случиться, если он в ней утонет.
Ожидающий их в вестибюле Фрэнсис вскинул глаза на стук хлопнувшей в спальне двери и не поверил представшей его взору картине. Красивый, величественный маркиз в сером бархатном камзоле вел вниз по лестнице Мереуин, чьи пальчики доверчиво покоились на его рукаве. Они тихо переговаривались, и, хотя Фрэнсис не мог разобрать слов, он сразу успокоился: в походке маркиза не было ни малейшего напряжения, а на личике Мереуин сияла улыбка.
Старик только головой покачал. Упаси его Бог от этих двух своенравных созданий! Никогда в жизни ему не приспособиться к стремительным переменам в их настроении.
В катившей по улицам карете царило мирное молчание, чего не могла не отметить Мереуин. Она гадала, почему маркиз так нежен с ней, хотя появление Фрэнсиса пришлось весьма некстати, тогда как в прошлый раз страшно гневался на помеху. Похоже, судьба настроилась пошутить, явив на мгновение дразнящую перспективу того, что могло бы меж ними случиться, а потом, жестоко вводя в игру случай, который лишь обострял привычную вражду.
Но нынче вечером Мереуин не собиралась испытывать терпение маркиза, или заглядывать чересчур глубоко в собственную душу, или страдать из-за слишком быстро вспыхивающего в ней желания от прикосновения его губ. Нынче вечером они были милы друг с другом, все кругом, было пропитано духом согласия, и она не желала ничего нарушать, решив наслаждаться каждым мгновением, какие бы неприятности ни ждали ее завтра утром.
