Сумки были очень тяжелыми. Оглядевшись, Дженис вспомнила про камни, которыми закладывала камин. Откатив их, она обнаружила еще несколько. Стиснув зубы и моля Бога, чтобы ей на голову не обрушился весь дымоход, Дженис разгребла яму за догоравшим огнем. Затоптав последние тлеющие угольки, она протащила сумки по уплотненному грунту под каминной решеткой и затолкала их в яму. Она набила карманы самородками из последней сумки и сунула ее в яму к остальным. Она и не знала, что золото выглядит как простой булыжник, но надеялась, что Питер и его партнер знали, что делали.
Дженис побросала все, что нашла из съестного, в холщовый мешок, обмотала голову шалью, надела свою теплую накидку и вышла из дома, прихватив дробовик и мешок с продуктами. Если под гору только одна дорога, то рано или поздно она встретит на ней Питера и Бетси, надеясь, что это случится, когда они будут возвращаться домой.
Снег повалил сильнее, когда она ступила на тропу. В Огайо часто шел снег, а ей приходилось ходить на работу каждый день и в любую погоду. Хоть в дождь, хоть в метель пробираться по грязному месиву в туфлях с дырявыми подошвами. Переехав в Техас, она забыла про эти мучения, но ходить по снегу было для Дженис делом знакомым. К тому же теперь на ней были добротные кожаные полусапожки без дыр на подметках.
Поначалу идти было легко. Она даже различала на дороге следы от копыт.
Мело все сильней, и вскоре тропа скрылась под слоем белого снега. Дженис испугалась, что сбилась с пути, хотя и старалась держаться самого широкого прогала между деревьями и кустами, надеясь, что это и есть дорога.
Когда Дженис выходила из-под укрытия деревьев, ветер с воем налетал на нее, пробирая до костей. Сначала у нее занемели пальцы на руках и ногах, потом больно защипало нос. Она обмоталась шалью по самые глаза, но летящая с неба ледяная крупа жалила, точно пчелиный рой. В Огайо никогда не было такого снега.
Но о том, чтобы повернуть назад, Дженис не думала. Назад пути для нее не было. Ее жизнь была впереди, под горой. Она не знала, чем сможет помочь, но хотела быть там — на случай, если понадобится.
Дженис не помнила, сколько времени заняла поездка в фургоне по этой дороге. Конечно, верхом на лошади намного быстрее. Возможно, Питер с Бетси уже сидят в универсальном магазине у Генри и Глэдис, весело греются у камина и пьют горячий шоколад. Хотелось бы в это верить. Питер еще совсем больной, ему нельзя долго быть на таком пронизывающем ветру, а Бетси с ее слабым здоровьем вообще противопоказаны холода. Им обоим нужны тепло и хорошее питание.
На всякий случай Дженис сохранила большую часть продуктов. Судьба никогда особо не жаловала ни ее, ни тех, кого она любила. Дженис надеялась, что с ними все в порядке, и все же страшилась худшего.
Снег все шел и шел. Дженис увязала в глубоких сугробах, кое-где проваливаясь по колено, с трудом волочила по снегу свои намокшие юбки. Она старалась обходить сугробы, но боялась отойти в сторону и сбиться с пути, который, надеялась, был верным.
Дженис пыталась прикинуть, сколько миль могла пройти в час и сколько часов уже шла. Мартин, кажется, сказал, что до городка меньше десяти миль? Она, конечно, успеет добраться туда засветло. Дженис с сомнением взглянула на свинцовое небо: «Похоже, сегодня стемнеет рано».
Дженис успокаивала себя тем, что Питер, конечно, решил переждать снегопад в городке и, наверное, рассердится, увидев ее там. Сегодня утром он буквально кричал на нее. Когда Дженис придет в городок, он раскричится еще громче.
Она едва передвигала окоченевшие ноги, уши занемели от мороза. Ветер, казалось, злобно смеялся над ней, дуя ей в лицо и примораживая к ногам намокшую от снега юбку. И хотя внизу снега было меньше, небо постепенно темнело: как видно, ночь застанет ее на горе.
Дженис показалось, что она услышала волчий вой. Непослушные пальцы еле держали ружье. Внимательно оглядев местность впереди, она увидела лишь серые тени, которые могли быть чем угодно. Застыв, она ждала, не зашевелится ли какая-то из этих теней, и, к своему удивлению, дождалась. Тень снова пришла в движение.
Здесь Дженис была почти беззащитна. С горы она уже сошла и вступила на холмистый пригорок. Неужели волки бродят так низко?
Если это был волк, то волк раненый. Серая тень, сгорбившись, припала к земле и снова попыталась подняться. У Дженис пересохло в горле. Человек?!
Если это Стивен или его дружок, надо оставить их умирать. Дженис хотела, чтобы они умерли. Но они могли сказать ей, где искать Бетси. Она должна знать. Дженис подошла ближе, держа ружье на изготовку — так, как ее учили. Тень почти укрепилась на ногах, но зашаталась и, глухо застонав, снова упала. Дженис опустила дробовик, чувствуя, как земля уходит из-под ног вместе со всеми ее надеждами. Это стонал Питер!
Она побежала к нему, путаясь в мокрых юбках и увязая в снегу. В сапожках хлюпала вода, легкие обжигал ледяной ветер. Питер снова тяжело встал на ноги, но подбежавшая Дженис поскользнулась, схватилась за него, и оба повалились в снег. Она обвила его руками, отчаянно борясь с подступавшими рыданиями.
— Боже мой, Дженни! — Питер обнял ее и крепче прижал к себе, снова и снова повторяя ее имя, как будто она была сном.
— Что случилось? Где твой конь? Где Бетси?
Гоня прочь страх, Дженис высвободилась из его рук, с трудом поднялась на ноги и помогла встать Питеру. Они оба промокли до нитки и замерзнут здесь, на склоне, если не будут двигаться.
— Они стреляли в меня, но ранили коня, в ногу.
Оперевшись на ее плечо, Питер пытался удержаться на ногах. Дженис с ужасом слушала, как он кашляет. Она знала, что от такого хриплого легочного кашля можно умереть.
— Конь встал на дыбы, и я вылетел из седла. Прости, Дженни, я просто не смог удержаться. А стрелять в ответ не рискнул. Нам надо скорее в тепло. Какого черта ты здесь делаешь?
Повинуясь инстинкту, она потянулась к своему мешку с продуктами, кое-как отломила онемевшими пальцами кусок сыра и протянула Питеру, но, похоже, еда его сейчас не интересовала. Дженис видела, что у Питера снова жар. А он как одержимый помчался спасать ее дочь. Сердце Дженис разрывалось от безмолвных рыданий над безумной жестокостью судьбы.
Но она взяла себя в руки, заставила Питера съесть сыр и повела его вниз. Он тяжело опирался на плечо жены, и она устала. Когда она споткнулась, он подхватил ее. И все же рядом с мужем она чувствовала себя увереннее: уже не пугали грозная тень высокой горы впереди или медленно сгущавшаяся тьма. Теперь, рядом с любимым, ей не страшно было и умереть.
Но нет, она не может умереть! Она не могла оставить Бетси сиротой. Дженис должна выжить! И вряд ли ей удалось бы это без Питера. Его жуткий кашель не давал оторваться от реальности; его обнимавшая рука не давала сердцу замерзнуть от леденящего страха за дочь, его заверения в том, что они на верной дороге и скоро придут, придавали силы идти. Она полностью доверилась мужу — шла, куда он вел, слушала, что он говорил, чувствуя только горячую тяжесть его руки на своих плечах.
