– Хочешь пойти на праздник заполнения рва, Бекки? Клянусь, что сегодня я даже мог бы попробовать быть вежливым с этим Джеффри.
Ребекка отстранилась от него, оставив после себя чувство пустоты и острое желание притянуть ее обратно. Однако она тут же кинула на его поджарое тело такой взгляд, что стало легче выносить вновь возникшее между ними расстояние.
– Знаешь, Джозайя, я как раз подумала, что нашего мальчика сегодня ночью не будет дома.
– Мы прямо сейчас его приведем, если ты этого хочешь, – проговорил он, несмотря на то что во рту у него вдруг пересохло.
– О, я, конечно же, хочу, чтобы Робби вернулся, но он будет страшно недоволен, если мы придем за ним сейчас. Робби сказал мне, что мужчины всю ночь после турнира будут заняты какой-то церемонией.
– Весь город будет всю ночь у Джеффри?
– Угу.
– Я никогда не любил быть в толпе.
– Может, именно поэтому мы все так мучаемся, когда в тебе свирепствует демон.
Если бы кто-нибудь их сейчас услышал, то он решил бы, что они поддразнивают друг друга. Джозайя всмотрелся в серьезное лицо жены, и хотя годы не сблизили их, он почувствовал страх за ее храбрыми уверениями. Джозайя сел и сжал ее пальцы так тепло и крепко, что ее и его руки перестали дрожать.
– Я постараюсь сдерживать его… постараюсь сдерживаться, Бекки.
– Это уже начало. – Ребекка улыбнулась и, высвободив одну руку, нежно провела большим пальцем по его губам. – Но начни себя сдерживать завтра, муж. Кажется, сегодня я хотела бы узнать твою необузданность.
Джеффри наблюдал за тем, как веселящиеся горожане радостно приветствуют запоздалое появление Джульетты. Усталые мальчишки выпрямляли спины и поднимали копья – неумело, но с яростной гордостью. Запыленные мужчины указывали на только что законченную крепость из дерна и, несмотря на усталость, сверкали белозубыми улыбками, преисполняясь гордости за дело своих рук. Женщины суетились и совали под нос Джульетте лакомые кусочки приготовленного ими угощения, ища ее одобрения. Джульетта проходила между ними и улыбалась. Кивая, она любезно принимала все свидетельства уважения и все подношения, демонстрируя благородное достоинство, которому могла бы позавидовать любая высокорожденная дама.
И тут к Джеффри пришло осознание происходящего, настолько внезапное, что он пошатнулся, словно это рукоять меча Дрого Фицболдрика опустилась, чтобы вбить в его тупую башку хоть немного смысла. Джульетта Уолберн была дамой-покровительницей этого городка! Жизненная сила населения была неразрывно связана с ее духом, его существование отражало ее собственную отвагу и несгибаемую решимость. Если он осуществит свое желание и увезет ее отсюда, то это будет все равно что вырвать сердце из Брода Уолберна – при условии, что сама Джульетта переживет такую ампутацию.
Возможно, все действительно началось с того, что она твердо держала слово, данное мечущемуся в предсмертном бреду мужу. Но это ее упрямая гордость одержала победу, помогая городку пережить все тяжелые времена, о которых Джеффри уже был наслышан, это ее постоянный оптимизм помог всем пережить моры и невзгоды, которых не вынесли бы и библейские народы. Глядя, как она идет между горожанами, рыцарь невольно усомнился в том, что давно умерший муж Джульетты справился бы с задачей лучше, чем она. Ей удалось вдохновить эту разношерстную компанию нищих поселенцев на то, чтобы создать в полной трудностей глуши процветающий город.
Джульетта повторяла Джеффри много раз, что довольна своей жизнью.
Любой рыцарь мечтал бы именно о такой даме, которая украшала бы его пиршественный зал, следила бы за его имуществом, пока он занимается своим делом, оплакивала бы его смерть. Нет ничего удивительного в том, что Джеффри с самого начала испытывал влечение к этой удивительной женщине, что сейчас он не чувствует в себе силы, чтобы отвернуться от нее – несмотря на внутренний голос, который насмехается над ним, дразнит его и говорит, что ему нечего предложить Джульетте по сравнению с тем, чем она уже обладает.
Что он действительно может ей предложить? Несомненно, полное риска путешествие обратно в его время. Любовь и сильную руку, владеющую мечом, – и больше ничего. Ни поместья, ни богатства… А здесь она своей стойкостью и отвагой добилась уважения и независимости.
Он не может предложить ей уйти с ним – если любит ее.
– Джеффри!
Джульетта наконец добралась до него, хотя несколько малышей по-прежнему крутились рядом, явно мечтая привлечь к себе ее внимание. Позади нее мерцало пламя костра, окружая розовым сиянием ее точеную фигурку и чудесную головку. Она собрала волосы в свободный узел на затылке, но строгая прическа все равно красила ее благородные черты. Джульетта улыбнулась, но рыцарь не сумел найти в себе сил на ответную улыбку.
– Джеффри?
Он почувствовал ее недоумение, но все равно не смог ответить. Ее улыбка застыла и стала похожа на натужную гримасу, которую изображает аристократка, получившая право судить турнирное облачение множества рыцарей, когда все зрители знают, что она обязана присудить победу своему сюзерену.
– Вид у тебя немного усталый, миле… мисс Джей. Ее улыбка стала шире, но еще менее веселой.
– Из нас двоих сильнее устала не я. Хотя я и не… присутствовала, но слышала, что работа шла уже несколько дней без сна.
– Да. В эти одинокие ночи работа стала моим прибежищем.
– И моим тоже.
Она шевельнула губами, словно собираясь сказать еще что-то, но дети ей помешали.
– Мисс Джей! Пойдемте, посмотрите, что мы сделали! Она одобрительно им улыбнулась и подняла кверху палец в знак того, что им надо подождать ее совсем чуть-чуть.
– Джеффри, случилось что-то нехорошее, да? Джульетта говорила едва слышным шепотом, но несмотря на стоящий вокруг шум, Джеффри прекрасно расслышал каждое слово. Что-то первобытное, жадное шевельнулось в нем, когда он вспомнил, как в последний раз ее шепот щекотал ему ухо, как в последний раз ее внимание принадлежало ему одному. О да, случилось нечто нехорошее, а он, слепец, только сейчас это заметил! Он сжал кулаки, борясь с желанием распустить ее сколотые в узел волосы и сделать так, чтобы все снова было чудесно.
– Нет, мисс Джей. Я бы сказал, что впервые увидел все вещи в их истинном свете.
Ее смятение выдали только задрожавшие губы и резко побледневшее лицо.
– Пожалуйста, не надо так говорить. Я хотела сказать тебе… Я хочу, чтобы между нами все оставалось так, как было.
– Слишком поздно, Джульетта. С самого начала было слишком поздно.
Джеффри за свою жизнь нанес немало смертельных ударов и иногда сожалел об этом. Но никогда еще его сердце не разрывалось так, как сейчас, когда он смотрел, как на бледном лице Джульетты радость сменяется отчаянием.
