Ознакомительная версия.
— Если ты покрасишь хоть один локон на своей прелестной головке, я снова разложу тебя на коленях и задам хорошую взбучку! И ты прекрасно знаешь, что это не пустая угроза!
— Ну раз ты возражаешь, Девлин, то я, конечно же…
— Я не шучу, Меган, — предупредил он, не доверяя ее подозрительной уступчивости.
— Не сомневаюсь.
И Меган снова одарила супруга ослепительной улыбкой, чем привела его в еще большее смятение. Когда герцог шел сюда, он заранее предвидел сражение и с какой-то даже радостью ждал его — после их последнего расставания оно ему было просто необходимо. Жена обескуражила его своим поведением, которое ничуть не напоминало ту Меган, которую он знал раньше. Чего она добивалась? Чего хотела? Неужели нашла новый способ, с помощью которого надеется расторгнуть их брак?
Черт возьми, каждый раз, когда Девлин вспоминал о настойчивом желании Меган развестись с ним, он буквально выходил из себя. Наконец-то они познали в объятиях друг друга истинную радость, оба испытали огромное наслаждение… И если после этого Меган снова скажет ему, что хочет развода, то ему не останется ничего другого, как уяснить наконец, что она его ненавидит.
Наверное, надо сказать Меган, что он не даст ей развода даже в том случае, если между ними больше не будет физической близости. Может быть, это спровоцирует ее на ссору, которой Девлину так хотелось…
Герцог уже было открыл рот, но тут заметил, что Меган повернулась к нему спиной; показав полузастегнутое платье, она попросила через плечо:
— Раз уж моя горничная ушла, не поможешь ли ты застегнуть мне платье?
— Я бы скорее расстегнул его! — с изумлением услышал Девлин свой ответ.
Меган повернулась к нему лицом.
— Прямо сейчас? — недоверчиво спросила она.
— Когда угодно!
— Хорошо.
Он ушам своим не поверил.
— Тебе это так нравится, что ты согласна… даже со мной?
— Только с тобой, — мягко проговорила Меган, и щеки ее вспыхнули.
Конечно, она должна была так сказать, ведь он ее муж. Но Девлин был не в состоянии противиться своему желанию только потому, что не мог понять, искренна с ним Меган или что-то замышляет.
Девлин овладел своей женой прямо в гардеробной; сначала он ласкал ее торопливо и как-то неловко, боясь, что она передумает, но затем, когда убедился, что этого не произойдет, ласки его стали более нежными, более утонченными, и вскоре поток страсти подхватил обоих и с неудержимой силой повлек к вершине блаженства…
Право же, пора попробовать заняться этим в постели, мелькнуло в голове у Девлина, но перед его глазами, затуманенными желанием, снова качнулось и опрокинулось звездное небо, и, глухо застонав, он еще крепче сжал в объятиях горячее и такое отзывчивое на ласки тело Меган…
С того дня отношения супругов стали совсем иными. По обоюдному молчаливому соглашению они установили что-то вроде перемирия для занятий любовью. Решение необычное, но многое изменившее для обоих.
Девлин приходил в ее комнату по ночам, и без единого слова Меган бросалась в его объятия. Она сделала вывод, что герцог хоть и ни во что не ставит ее как человека, но в восторге от ее тела, так же как она от его. Никто из них не настаивал на молчании и даже не поощрял его, но обсуждение любых серьезных проблем было намеренно запрещено: ничего не должно было мешать тому, что стало необходимостью для них обоих.
За пределами же спальни они вели себя так, как будто каждый раз заново открывали друг друга. Девлин больше не избегал ее. Меган же не искала повода щелкнуть его по носу, когда ее что-то раздражало. Им становилось все легче разговаривать друг с другом. Они задавали друг другу вопросы о прошлом и без малейшего колебания отвечали на них. Меган заметила, что в голосе и манерах Девлина все реже появляется оттенок высокомерия, хотя полностью он не исчез. Он все еще был прежде всего герцогом и совсем немножко — ее конюхом. Соответственно он больше не повышал на Меган голоса, а она продолжала дарить ему обворожительные улыбки.
В общем, они уживались друг с другом, но Меган этого было недостаточно.
Она пока не сказала мужу, что солгала насчет выкидыша, и надеялась убедить его, что поступила так только ради него. Меган никак не могла собраться с духом и признаться Девлину, что любит его. Не вечно же ей оставаться приятной во всех отношениях особой и следить за каждым своим словом, чтобы избегать споров и ссор! Сдерживать эмоции не в ее характере. Господи, как же Меган хотелось, чтобы к ней вернулся ее конюх!
— Просто не верится, что все получилось именно так, как ты планировала! — радостно воскликнула Тиффани. Они с Меган прогуливались в Гайд-парке. Накануне Тиффани приехала в Лондон — близился день ее свадьбы. — Ты получила своего герцога. Ты его любишь. Он тебя обожает.
— Два из трех… Не так уж плохо, Тиффи.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду?
— Поясню. Да, я получила своего герцога — раз. Да, я его люблю — два. А три… почему ты считаешь, что он тоже любит меня?
— А как же иначе? — удивилась Тиффани. — Конечно, любит. Он ведь женился на тебе, верно?
— Да, женился, но отнюдь не по огромной любви, да и вообще не по любви, если уж на то пошло. — Меган взглянула на озеро и неохотно добавила:
— Есть нечто такое, о чем я тебе не написала, Тифф. У меня будет ребенок.
— Но это же прекрасно!
— Теперь — да, совершенно с тобой согласна, но когда я это обнаружила, то вовсе так не считала. Потому что была еще не замужем.
— Боже милостивый, не хочешь ли ты сказать, что вынуждена была выйти замуж? — остановившись от удивления, воскликнула Тиффани.
Меган отвернулась, словно боялась смотреть подруге в глаза.
— Да, — почти прошептала она.
— Неудивительно, что ты сомневаешься в его чувствах. Но он, конечно же, сказал тебе потом, что любит?
— Ни разу.
— А что он ответил, когда ты сказала, что любишь его?
— Но я ему этого не говорила.
— Что значит не говорила? Ты же мне только что сказала, что любишь его!
— Люблю. Но я сказала это тебе, а не ему.
— Меган! Но почему?
— Хотя мое письмо было длинным, я не сообщила в нем и половины того, что произошло, — грустно сказала Меган и тотчас восполнила этот пробел, естественно, немного приукрасив свой рассказ кое-какими деталями. Закончив его, она продолжила разговор:
— Теперь ты понимаешь, почему я не говорила ему о своей любви, вынуждая тем самым к ответному признанию. Боюсь, что это поставило бы его в весьма затруднительное положение. Кроме того, я так наслаждаюсь нашим необычным перемирием, что не хочу его нарушать…
— Неужели это действительно так прекрасно? — робко спросила Тиффани.
Ознакомительная версия.
