У спутницы Изабель от смеха чуть не начался нервный припадок.
– О Боже, господин Прайд, – сказала она, вставая, – в будущем я стану выбирать себе компанию более тщательно.
Улисс готов был расцеловать эту женщину, однако у него были дела поважнее. Он уже почти добрался до двери бального зала, когда появились Алиция и Террилл.
– Мы слышали, что случилось, – сказала Алиция. – Это все моя вина. Мне не следовало настаивать на том, чтобы Райна поехала в Остин.
– Нет, не ваша, а моя. Я должен был лучше заботиться о ней.
– Хватит винить друг друга, нам следует найти Райну. Ей сейчас нужна поддержка. Где она может быть? – спросил Террилл.
Улисс почувствовал, что его обдало жаром. Ему было невыносимо стыдно признаться, что он позволил Райне уйти одной. И как это он вообразил себя героем? Герой никогда бы не предал любимую женщину. Террилл никогда бы такого не сделал.
– Я не знаю, где она.
– Может быть, она вернулась в свою комнату, – предположила Алиция, бросая на Улисса взгляд, выражавший что угодно, но вовсе не дружескую поддержку.
Они поднялись на лифте на четвертый этаж. Улисс выскочил первым и помчался по коридору. Он даже не слышал, как бежали вслед за ним Алиция и Террилл. Улисс постучал в дверь Райны и окликнул ее по имени. Не получив ответа, постучал громче.
Дверь напротив открылась, и из нее выглянул пожилой мужчина:
– Если вы ищете девушку, которая жила в этой комнате, то она ушла примерно полчаса назад. Когда она выходила, то плакала так громко, что разбудила меня.
Грудь Улисса сжало при мысли о том, что Райна плакала.
– Вы случайно не знаете, куда она ушла? – спросил он, понимая бессмысленность своего вопроса.
– Я не интересуюсь делами посторонних. Я лег спать и продолжал бы спать, если бы вы не начали барабанить, – сказал мужчина, скрываясь в комнате.
Улисс повернулся к Алиции:
– Не может Райна быть с вашей матерью?
– Мама рано ушла в свою комнату. Она пожаловалась на головную боль. Не думаю, что Райна стала бы ее будить. Она слишком деликатна. Может быть, она решила пройтись? Но на ее месте я бы предпочла убежать.
– Швейцар должен знать.
К тому времени, когда они вернулись в коридор, бал уже закончился. Улисс прорвался сквозь толпу, не обращая внимания на излияния доброжелателей, которые пытались поздравить его по поводу его расправы с Изабель Синглтон. То, что он сделал, было ничтожно мало. Самые худшие его опасения подтвердились, когда швейцар сообщил, что Райна отправилась на станцию.
– Но она должна быть еще там, – сказал привратник. – До утра пассажирских поездов не будет.
– Я немедленно выезжаю на вокзал, – сказал Улисс Алиции и Терриллу. – И буду очень признателен, если вы останетесь здесь и подождете на случай, если она вдруг появится. Скажите, что мне надо поговорить с ней, и не позволяйте ей лечь в постель, пока я не вернусь.
Райна ехала в кебе на станцию, сдерживая слезы. Она уже наплакалась достаточно из-за того, что Изабель Синглтон сказала ей на балу. Все ее печали казались пустяком по сравнению с несчастьем, которое могло произойти с отцом.
Райна оставила его, когда Рио больше всего нуждался в ней. Она изображала леди, убеждала себя, что небезразлична Улиссу, а тем временем отцу становилось все хуже и хуже. Возможно, он простит ее. Но она не простит себе. Больше никогда в жизни она не изменит долгу. Райна выпрыгнула из кеба, сунула вознице доллар и помчалась к зданию вокзала, не дожидаясь сдачи.
За стойкой дремал пожилой кассир. Она просунула руку сквозь решетку кассы, встряхнула его и сказала:
– Когда следующий поезд в Керрвилл?
– В десять часов утра, мисс, – ответил он, мигая со сна.
Райна помахала телеграммой перед его носом в подкрепление своих слов и продолжала:
– Я не могу ждать так долго. Мой отец очень болен. Мне нужно домой.
Он покачал головой:
– Сочувствую, но следующий пассажирский поезд будет только завтра в десять утра.
Она осела, прислонившись к конторке, из глаз брызнули слезы.
– Пожалуйста, не можете ли вы помочь мне? Я должна быть дома!
Кассир внимательно изучал ее. Наконец лицо его смягчилось и потеплело.
– Это может мне стоить работы, мисс, но я и сам отец. Я не могу видеть такую прелестную молодую девушку в беде. Там в депо стоит грузовой поезд. Идемте за мной. Я поговорю с машинистом. Если он разрешит вам ехать с ним, вы приедете в Керрвилл в семь часов утра.
* * *
Сердце Улисса стучало, как молот, легкие работали, как мехи, когда он наконец добежал до станции. По дороге он сбросил фрак и галстук, не заботясь о том, куда падала его одежда.
Ничто не имело значения, кроме необходимости видеть Райну, объяснить, что с ним случилось в бальном зале, упасть перед ней на колени и просить прощения.
Рубашка прилипла к груди, пот струился по его лицу, когда он наконец подбежал к билетной кассе. К его удивлению, человек за конторкой кассы вытащил пистолет и наставил его на Улисса.
– Мне не нужны неприятности, – сказал человек, – но я могу с ними справиться, если попадаю в беду.
Должно быть, кассир счел его сумасшедшим. Возможно, он и выглядел как сумасшедший.
– Я не собираюсь причинять вам никаких неприятностей, – задыхаясь, бормотал Улисс. – Я ищу леди.
– Какое отношение может иметь к вам какая-нибудь леди?
Резонный вопрос!
– У нас произошла размолвка.
– Готов держать пари, что так оно и есть.
– Мне надо сказать ей, что я сожалею. Она, наверное, захочет уехать домой, но она не должна ехать одна.
– Девушка не говорила мне ни слова о вашей размолвке. Она сказала, что ее отец очень болен, – выпалил кассир, потом прикрыл рот рукой, поняв, что выдал себя.
– Право же, мне важно знать, что она в безопасности. Она мне очень дорога, – сказал Улисс прерывающимся голосом. – Она села на поезд?
Что-то в лице человека за кассой изменилось. Он больше не выглядел таким враждебным.
– Вижу ваше беспокойство и должен сказать вам правду. Кроме того, уже слишком поздно что-либо изменить. Ваша дама отчаянно хотела видеть своего отца. Я просто был обязан ей помочь. Я помог ей сесть на товарный поезд. – Он бросил взгляд на часы. – Через пару часов она уже будет дома.
Хотя кассир продолжал что-то говорить, Улисс больше его не слышал. Он явился слишком поздно. Райна уехала, оставив его утратившим уважение к себе.
Патрику снился эротический сон, и проснулся он, ощущая потребность в близости с женщиной. Вдовец пятидесяти восьми лет не должен иметь таких желаний, размышлял он, глядя на одеяло, образовавшее нечто вроде шатра над его восставшей плотью.
