Ее корзинка упала, когда Кейл подхватил ее и понес в убежище из деревьев, окружавших ручей и густо раскинувших ветви. Мики не противилась. Она знала, что ведет себя бесстыдно, вновь открывая страницу, на которой когда-то поставила крест. Но она любила его и не хотела этого больше скрывать! Да, она знала, что он может снова уехать и что она не отправится вместе с ним. Но перед тем как они расстанутся, она решила предложить себя Кейлу: пусть поймет, что его ожидает, если он останется и поможет ей бороться за землю.
Когда Кейл поставил ее на ноги, Мики начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Стянув эту рубашку с его широких плеч, она провела рукой по темным волосам, что покрывали его стройное тело. Кейл затаил дыхание, когда ее пальцы скользнули к его ремню.
– Эту награду ты приготовила для того, кто купит твою корзинку для ленча? – поддразнил ее Кейл. Его голос был хриплым.
Руки Мики не останавливались ни на мгновение. Они порхали над его плечами и грудью, описывая замысловатые траектории на его мускулистом теле. А потом она откинула голову, чтобы ответить на его озорную улыбку.
– Ты лучше, чем кто-либо еще, знаешь об отсутствии у меня кулинарных способностей. Что еще я могу предложить человеку, который заплатил столько денег за мои угощения? – поддразнила она.
Но когда Кейл захотел ее обнять, Мики поспешно выскользнула и лукаво улыбнулась.
– В прошлый раз ты разорвал на куски мое платье, похотливое чудовище. Я предпочитаю сохранить новое платье. Я умру от стыда, если мне придется ехать обратно верхом, как леди Годива.
Кейлу посчастливилось увидеть впечатляющее зрелище – хотя у него и недоставало терпения насладиться им в полной мере. Мучительно медленно, дюйм за дюймом, Мики стала снимать с себя свое красное шелковое платье. По его сверкающим серебряным глазам она могла видеть, как стремительно охватывает его желание. Наконец оно стало нестерпимым.
– Иди сюда, Ки, – хрипло произнес он. – Ты слишком хорошо владеешь искусством соблазнения. Только видеть тебя – уже искушение.
– И ты способен забыть тех женщин, которые были у тебя в последние несколько недель? – Мики тут же обругала себя за то, что задала такой вопрос. Но насмешки Моргана задели ее больше, чем она хотела это признавать. Кейл был чувственным человеком, и женщины отвечали ему взаимностью. Было горько думать, что она так дорожила воспоминаниями о его восхитительных ласках, а Кейл совершенно забыл о ней в объятиях другой женщины.
Кейл медленно сократил разделяющее их расстояние. Подняв лицо Мики за подбородок, он взглянул в ее глаза – и утонул в их глубине.
– Не говори об этом, Ки, – тихо прошептал он. – Я пришел сюда не спорить. Для нас не может быть ни прошлого, ни будущего. Только настоящее. – Его черноволосая голова была всего в нескольких дюймах, а его дыхание, касаясь се дрожащих губ, дразнило и обещало блаженство. – Помнишь, что восток – это восток, а запад – это запад?..
Она знала, на что он намекает. Что они не способны жить вместе, что у них могут быть только короткие мгновения встреч, после которых они неизбежно должны расставаться.
– ...И им никогда не сойтись, – закончила Мики низким, полным желания голосом.
– Когда я с тобой, я могу поверить, что невозможное возможно... – произнес Кейл, видя по ее затуманившемуся взору, что у Мики в голове восток стал западом, а запад – востоком. Но в этот миг и сам Кейл потерял чувство направления. Они были словно магнитными полюсами, которые наконец притянулись друг к другу.
Он прижал ее к груди, и у Мики закружилась голова. Все ее тело задрожало в ответ на его ласки. Ощущения плавно переходили одно в другое, когда его руки зажигали се огнем. Мики плыла на волнах счастья.
Она откинула голову назад, давая Кейлу доступ к шее, на которой с силой билась вена. Серебристо-золотые волосы рассыпались по плечам. За поцелуями Кейла словно тянулся шлейф пламени, заставлявший ее стонать. Когда его язык перешел на пики ее грудей, ее веки с длинными ресницами закрылись. И тут ее накрыла еще одна волна наслаждения. Мики бросило в жар. Восторг охватил все ее естество.
Она жадно раскрыла рот, вбирая в себя воздух, но теперь ей было трудно не то что думать, даже дышать. Она была в состоянии только отвечать на его пылкие ласки и перемежающиеся безумным шепотом поцелуи. Желание было таким сильным, что Мики усомнилась – насытится ли она когда-нибудь. Ее руки безостановочно скользили по его бокам и стройному животу. Но просто дотрагиваться до него ей было мало. Она жаждала этого человека. Ее тело инстинктивно выгнулось навстречу ему, но Кейл отстранился, продолжая ласкать; казалось, он хотел довести ее до безумия.
Кейл положил ее на кучку смятой одежды и в который раз был поражен безукоризненной красотой этой нимфы. Ее стройное тело выглядело обворожительным в свете луны и под тенями от деревьев. Ему вдруг показалось, что со времени, когда его руки касались ее тела, прошла вечность. Ему захотелось вспомнить каждую выпуклость и каждый изгиб, чтобы упиться удовольствием, которое вызывало в нем прикосновение к ней.
В голове Мики мелькнуло: если Кейл решил довести ее до безумия, то он преуспел в этом. Погрузившись в дикие, ненасытные наслаждения, она даже предпочитала их возможности дышать.
– Кейл... – В ее срывающемся голосе слышалось нетерпение. – Пожалуйста... Я хочу тебя...
Он направил на нее глаза, горящие, как расплавленное серебро. Мики была в слезах от сладостной муки, терпеть которую было уже свыше ее сил. Ее руки крепко обняли его, лаская, побуждая применить все любовное искусство, которому он ее учил, овладеть ею и заняться любовью, до тех пор пока эта сладостная мука не пойдет на убыль.
Глядя в ее жаждущие синие глаза, Кейл угадал ее желание. Его захлестнули эмоции, более сильные, чем желание. На какое-то время он овладевал её телом, но его упрямое сердце молчало. Когда его массивное тело накрыло ее, он испытал в душе странную боль. Он сейчас хотел Мики так, как и раньше, необузданно и безрассудно, – но на сей раз он желал и ее души с решительным характером, который и раздражал, и притягивал его.
Но тут его захлестнула страсть, и эти мысли унеслись прочь. Бурные ощущения требовали разрядки. Отдаваясь чувствам, Кейл все же сознавал, что он не удовлетворится, пока не получит любовь этой женщины. Это была эфемерная мечта. И потому Кейл должен сохранить ее в тайне. Другие женщины не вызывали в нем интереса: они не имели характера. Нос Ки занятия любовью были другими, в них было какое-то новое измерение. И в этом измерении можно было соединить и сердца, и жизни...
Это было последней мыслью, что мелькнула в голове Кейла перед тем, как он погрузился в вихрь наслаждения. Его тело подчинялось лишь первобытному инстинкту, безумствуя, заставляя войти в нее...
