— И что потом? — грозно спросил мистер Браун.
— Потом Эйта уверяла, что птичка всегда прилетает к ней, когда ее выпускают из клетки, я и открыл клетку, чтобы проверить, права ли она. Я подумал, что будет еще забавнее, если предоставить птице выбор, поэтому я и это проклятое окно открыл.
— Не богохульствуйте перед ее светлостью. — Мистер Браун подчеркивал каждое свое слово отдельным тычком в грудь возбужденного герцога, который вынужден был при каждом таком тычке отступать на шаг назад.
— Не понимаю, о чем вы. Она всегда богохульствует.
—Да, но она — дама, и это ее право делать то, что нравится. Вам, однако, не позволено делать то, что тревожит ее. Открывать это окно было преступлением! — гаркнул мистер Браун, — Вы понимаете?
В конце концов, герцог Бофор оказался прижатым к стене, от гнева его лицо стало багровым.
— Я вам скажу, что я понимаю. Вы всего лишь мелкий пэр Шотландии, тогда как я — королевский герцог Бофор, семнадцатый в списке, чтобы стать королем, ты, жалкий кусок шотландки. Если ты посмеешь еще раз ко мне прикоснуться, я вызову тебя на дуэль, А теперь отойдите, сэр!
Мистер Браун снял перчатку и ударил ею герцога по лицу.
— Вот так. Я избавил вас от хлопот вызывать меня на дуэль. Мечи или пистолеты? Или, может быть, вы предпочли бы колючие дубинки из вашего арсенала?
Эйта вскрикнула несчастным голосом, но Грейс схватила ее за руку, чтобы остановить свою миниатюрную подругу от приближения к необычной бодающейся парочке.
— Нет, Эйта. Ты должна позволить им все выяснить самим. Не помнишь, что ты говорила мне в Бринлоу? Просто представь, с каким удовольствием мы напомним им позже, об их глупости и сколько обидных слов они заслуживают за то, что не слушают.
— Сейчас не время, Грейс, напоминать мне мои дурацкие слова. Пожалей меня. Он слишком стар, чтобы участвовать в этом. Он может погубить себя.
— У тебя нет никакой нужды беспокоиться за меня, Эйта, — откашлялся герцог Бофор.
— Я говорила о Джоне, а не о тебе, проклятый негодяй.
— Я хочу получить ответ немедленно, «ваше величество». — Мистер Браун сделал шаг в сторону, отрезав для герцога путь к отступлению.
Над верхней губой и на лбу у герцога, несмотря на то, что в гостиной было прохладно, выступили капли пота.
— Вам повезло, сэр, что я отказываюсь драться на дуэли с сумасшедшими, которые не заслуживают моего внимания.
— Так я и думал, — с отвращением сказал мистер Браун. — С задирами всегда так — одно хвастовство и никакой твердости характера! Убирайтесь отсюда. И кстати, если я когда-нибудь услышу, что вы опять доставили неприятности ее светлости, я соберу всех браконьеров в пяти графствах и направлю их в ваш чертов Бьюли-Парк, чтобы они выследили вас.
— Послушайте, — взорвался герцог, пятясь к дверям, — мне придется обратиться в магистрат, чтобы там взялись за вас…
— Что здесь такое? — раздался голос Люка, когда он едва не столкнулся с герцогом в дверях. Рядом с ним стоял Куин, и они оба окинули взглядом присутствующих, открытую клетку и окно.
— Не твое дело, Люк, — вяло отозвался мистер Браун. — Просто позволь этому глупцу уйти, пока я не передумал.
Герцог Бофор даже не стал ждать «разрешения», исчез мгновенно, как любая жертва пристального внимания.
Эйта рухнула на диванчик и прикрыла одной рукой морщинистое лицо, а вторая жилистая рука с шишковатыми пальцами беспомощно лежала на коленях.
— Ну-ну, любовь моя, возьми-ка вот. — Мистер Браун предложил ей свой носовой платок и присел на стул рядом.
— Подобное когда-нибудь прекратится в этом доме? — Люк бросил многозначительный взгляд на Грейс, потом направился к стеклянной витрине, в которой стояла большая греческая ваза, и, открыв стекло, извлек из вазы бутылку арманьяка.
— Люк, — фыркнула Эйта, — мне, пожалуйста, бокал побольше. И кстати, не надо обвинять в этом Грейс, она не виновата.
В оглушительной тишине Куин, сдержанно покашливая, наливал арманьяк.
Люк беспокойно ходил по комнате. Потом остановился и повернулся к Грейс. Он смотрел на нее, поглощая содержимое своего бокала.
— Эйта абсолютно права, — сказал он, осушив бокал. — В том, что касается Грейс, винить надо только меня. Я подвел тебя, дорогая. Мне надо было послушаться моей интуиции и убить этого человека, когда у меня был шанс.
— Убить его? — переспросила Эйта. — Ну, это всё-таки немного жестоко. Я думаю, Джон просто выстрелил бы в ногу его светлости в качестве наказания. Хотя…
— Да я сейчас не о том идиоте Бофоре. Я говорю о Раньере, или о де Пейстере, или об Уоллесе. Называйте этого преступника как хотите.
Рука Грейс непроизвольно прижалась к сердцу, когда Люк достал из кармана письмо.
— Грейс, пожалуйста, скажи мне, что это шокирующее письмо, взывающее к моей помощи, хотя теперь уже слишком поздно… Так вот, это письмо от мистера… — Люк посмотрел внизу страницы, — Уильямсона — всего лишь розыгрыш. Боже милостивый, здесь, должно быть, какая-то ошибка. Ты не могла спустить семьдесят пять тысяч фунтов, почти все свое состояние, чтобы спасти от виселицы этого кузнеца-убийцу.
Грейс никогда не видела Люка в таком потрясении. Эйта застонала, и мистер Браун с тревогой в глазах посмотрел в ее сторону.
— Сегодня мы промахнулись, Грейс, — пробормотал Куин. — Если бы мы не поехали сегодня в приют перед поездкой в тюрьму, у нас был бы шанс перехватить тебя у Мэннинга и остановить это безумие. Но ты — часть нашей семьи. Мы защищаем то, что принадлежит нам, и мы возьмем это на себя как…
— Стоп! — настойчиво перебила его Грейс. — Здесь нет смысла спорить. Что сделано, то сделано, и переделать невозможно. Да я и не собиралась поступать иначе. Другими словами, я пришла сюда, чтобы просить вас обоих об услуге. Это будет самая последняя просьба, поскольку я хорошо понимаю, что уже и так безмерно пользовалась вашей добротой, хотя никто из вас ничего мне не должен.
— Дорогая моя, — в голосе Куина чувствовалось искреннее желание угодить ей, — что требуется? Что мы можем сделать для тебя?
— Ты не мог бы на рассвете лично доставить в центральный уголовный суд это письмо? В нем Роуленд Мэннинг официально снимает все обвинения против Майкла. Я попрошу тебя довести это дело до конца для меня, проследить, чтобы его действительно освободили.
— Ну конечно, я сделаю это. Ньюгейтская тюрьма и уголовный суд — места не для леди.
— Дело не в этом. Я приехала туда часа два назад, но охрана сказала, что уже слишком поздно, что все вопросы будут рассматриваться завтра. И потом… Мы с мистером Брауном уезжаем незамедлительно, вот. — Грейс повернулась к своему пожилому другу. — То есть если вы все еще намерены уехать сегодня, сэр.
