Кейр привязал к стреле веревку, прицелился из арбалета и выстрелил. Стрела угодила в зубец и сломалась. Тогда Кейр сделал на конце веревки петлю и, хорошенько размахнувшись, забросил ее на стену. Петля описала дугу в воздухе и опустилась точнехонько на зубец.
На стенах по-прежнему никого не было и это казалось осаждающим все более зловещим.
— Приготовьте луки и стрелы, — приказал Раймонд солдатам. — Если кто-то высунется, сразу стреляйте.
— Будет исполнено, милорд, — ответил Леймон.
Джулиана ахнула, увидев, как ловко старухи поднимаются по веревке вверх. Раймонд и Кейр стояли у самого подножия стены, молча наблюдая за происходящим.
Вот Дагна и Валеска исчезли за гребнем, потом высунулись снова и помахали рукой.
— Если там нет часовых (а их, судя по всему, почему-то нет), они с помощью веревки поднимутся в надвратную башню и опустят мост.
— А если на них нападет сэр Джозеф?
Раймонд мрачно улыбнулся:
— Его наемникам не поздоровится. Мои старушки и на самого сэра Джозефа страху нагнали. Он об них зубы обломает.
Джулиана схватила его за руку:
— А вдруг он убьет Марджери?
— Все может быть. Хотел же он погубить тебя.
— Нет, не говори так! — порывисто воскликнула Джулиана.
— А разве нет? Он совсем с ума сошел от зависти. Иначе зачем ему нужно было так изводить тебя? Почему он тебе угрожал?
— Нет, он никогда мне не завидовал! — горячо возразила она. — С самого детства я только и слышу от него, что величайшая из женщин ничего не стоит по сравнению с самым паршивым мужчиной. Муки, деторождения — это Божья кара за первородный грех, в котором повинна женщина.
— Да, он презирал тебя за принадлежность к женскому полу, — кивнул Раймонд. — Но еще больше он ненавидел тебя за то, что ты — законная наследница, а он — бастард.
— Отец много раз говорил, что сэр Джозеф будет хорошо заботиться о моих владениях, потому что в его жилах течет наша кровь.
— Да, он и в самом деле был неплохим управляющим. Надеялся, что рано или поздно земли достанутся ему.
— Наследство все равно никогда ему не досталось бы, даже если бы умерла я и обе мои дочери, — Заметила Джулиана. — Когда не остается законных наследников, феод поступает в королевскую казну. Ты сам это знаешь.
— Я-то знаю. И сэр Джозеф тоже знает. Но он воспитывался в темные годы правления короля Стефена, когда каждый сам решал, что законно, а что нет. Сэру Джозефу не удалось украсть твои земли, и тогда он попытался устроить твой брак с Феликсом, который полностью находится под его влиянием.
Джулиана недоверчиво спросила:
— Так ты думаешь, это сэр Джозеф устроил мое похищение? — В ее голосе прозвучала йадежда. — Не мой отец?
— Я думаю, твой отец был всего лишь пешкой в его руках. — В голосе Раймонда явственно звучало презрение. — Но против тебя он никакого заговора не устраивал.
Все эти годы Джулиана в глубине души была уверена, что именно отец ее предал. Эта мысль внушала ей такой ужас, что Джулиана гнала прочь все разум-ные объяснения. Теперь же Раймонд заявлял, что отец ее виноват всего лишь в черствости и глупости — но не в предательстве.
— Я всегда знала, что отец безволен и легко подпадает под влияние других людей, — задумчиво произнесла Джулиана, глядя на стены, которые уже не казались ей такими уж устрашающими. — Значит, ты думаешь, что это не он все подстроил?
— Видишь, какой камень упал с твоей души, — с добродушней усмешкой сказал Раймонд.
Она широко улыбнулась, впервые за долгое время подумав о покойном отце с нежностью.
— Любовь может многое простить.
— Слишком многое.
Раймонд поморщился, поняв, что выразился слишком резко. Джулиана же решила, что ему больно, и хотела было погладить его по плечу, но не решилась, боясь обидеть его этим жестом.
— Сэр Джозеф мог убить меня после смерти отца и стать опекуном моих дочерей, — сказала она.
— Возможно, он и пытался это сделать. Но тебя со всех сторон окружают преданные слуги, а король Генрих следит за соблюдением закона в стране. Убийство сюзерена — самый тяжкий из всех грехов. — Он холодно взглянул на нее, взгляд его был отрешенным. — И все же ты сама говорила, что от недоброго человека можно ожидать всякого: он и беззащитных девочек может отправить в монастырь или даже потихоньку прикончить.
Джулиана сникла и виновато прошептала:
— Я сама во всем виновата. Я рисковала жизнью своих детей и вот доигралась…
— Ты не могла знать, что так получится,
— Я — глава семьи, и я позволила этому мерзавцу устроить такое.
— Теперь глава семьи — я. Я виноват еще больше, чем ты. — Он показал на мост. — Взгляни-ка.
Подъемный мост стал медленно опускаться, пронзительно скрипя цепями. Джулиана нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, охваченная жаждой действия.
Раймонд сделал шаг вперед:
— Стой здесь, пока я не прикажу. Мост должен встать в пазы, иначе тебя может придавить.
Кейр с мрачным видом кивнул:
— Да уж, Раймонд, ты лучше сам проверь, все ли там в порядке.
— Я проверю, — кивнул Раймонд и первым шагнул на мост.
Сверху на него смотрела Дагна. Она суеверно поплевала в сторону донжона, чтобы отвести черный глаз, и прошептала:
— Этот замок проклят. Часовые лежат мертвые, а донжон заперт на все замки.
Солдаты Джулианы зашептались между собой, напуганные словами Дагны, однако их госпожа решительно ступила на мост. Увлеченные ее примером, воины последовали за ней.
— А в башне кто-то есть? — спросил Кейр, и тут же вместо ответа из бойницы вылетела стрела и со свистом вонзилась в землю у его ног. Раймонд притянул Джулиану к себе, прикрыл ее щитом. Из бойниц полетели новые стрелы, и осаждающие быстро попрятались кто куда.
— Итак, они в башне!
— Но почему они не выставили часовых? — спросил Леймон, прижимаясь к стене.
— Думали, что мы так быстро не появимся, или же… — Раймонд потер небритый подбородок. — Сэр Джозеф не смог заставить своих наемников торчать на холоде. Они предпочитают сидеть у огня и пить холодный эль.
— Да уж, за деньги преданность не купишь, — кивнул Кейр.
— Теперь ты должна рассказать мне, как выбралась из донжона три года назад, — сказал Раймонд Джулиане.
Джулиане меньше всего хотелось рассказывать ему о своем побеге. Три года назад, охваченная отчаянием, она избрала совершенно необычный способ побега. Когда она рассказала об этом отцу, тот преисполнился к ней еще большим отвращением.
Если бы не Солсбери, который разыскал ее и помог ей привести себя в порядок, Джулиана готова была наложить на себя руки от стыда. Она еще никогда и никому об этом не рассказывала.
Если бы не Марджери… Джулиана вздохнула и воровато огляделась по сторонам. Потом увела Раймонда в самый дальний угол двора и показала:
