— С тех самых пор вы наказывали себя за то, в чем не было вашей вины, — закончил он. — Но вы потратили на это достаточно много времени, любовь моя. Вы выйдете за меня замуж и будете самой преданной и верной женой, какую только можно пожелать.
— Но я не могу…
— У вас нет выбора, — повторил Натаниэль и улыбнулся. — Вы станете моей женой. Вы ведь не глупая женщина, хотя и вели себя столько лет столь неумно. Даже если вам хочется и впредь наказывать себя, вы слишком добросердечны, чтобы наказывать заодно и меня. Ну что, любовь моя, вы выйдете за меня замуж?
Барбара была ошеломлена.
Она-то не глупая, а вот он, похоже, глупец. Нет, безумец. Но такой красивый и такой… Это ее мужчина. Так почему бы не поверить вдруг в невозможное?
— Если вы… ты еще будешь желать меня завтра утром… — она сказала Натаниэлю «ты» и тут же поняла, что по-другому уже не будет.
— Я буду желать тебя даже на смертном ложе, когда стану совсем дряхлым стариком.
Конечно, Барбара ему не поверила. Но она любила Натаниэля и поэтому улыбнулась сквозь слезы, а затем крепко обвила руками его шею. И она же первая уснула.
Эмма вышла на темную, пустынную улицу. Решившись на столь безрассудный и к тому же опасный поступок, она пожелала иметь в запасе некоторое время. Бегство из дома леди Селдейн — женщины, окружившей ее заботой в столь сложный период жизни, — было кроме всего прочего черной неблагодарностью. Она ведь покидала особняк потихоньку, оставив лишь записку с извинениями и краткими объяснениями. И хотя руководили Эммой самые благородные чувства, она не переставала терзаться сомнениями, правильно ли поступает.
Леди Селдейн нельзя пускаться в столь длительное путешествие. Она уже стара и нездорова. Ей не пойдет на пользу поездка в Ирландию. Это ведь нужно проехать через всю страну, а потом еще плыть по морю. Леди Селдейн не без причин редко выходила из дома… Как можно ей сейчас ехать на другой конец Англии, коль скоро за последние двадцать лет она не была дальше Эссекса, где живет ее дочь?
Имелась у Эммы и другая, куда более весомая причина для того, чтобы отказаться от ее гостеприимства. Она решила раз и навсегда порвать с прошлым. Прежде всего с теми, кто знал Киллорана. Ей предстоит новая жизнь, в которой нет места ни Киллорану, ни даже Натаниэлю Хепберну. Она найдет себе приют где-нибудь подальше от Лондона. Там, куда сможет добраться на небольшие деньги, которые одолжила у леди Селдейн, правда, без ее ведома. Она их обязательно вернет, как написала в прощальной записке. Если удастся, она найдет работу. Если же нет, значит, потребует свое у кузины Мириам. Она так хочет жить без воспоминаний, без несбыточных желаний! Вести простую, спокойную жизнь там, где ее никто не найдет.
Вещей у Эммы при себе было немного. Киллоран переслал ей черные шелковые платья, но леди Селдейн решительно отвергла этот гардероб.
— Ты же не в трауре, — она пожала массивными плечами. — Что хорошего в том, чтобы наряжаться этакой вороной?
Через два дня у Эммы уже были другие платья — нежных пастельных тонов, которые очень шли к ее рыжим волосам. Правда, такие цвета носят девицы, а Эмма таковой уже не была… Эта мысль сразу потянула за собой другую. Лорд Киллоран… И пусть одна часть ее души ненавидела этого человека, вторая по-прежнему разрывалась от любви к нему.
Вечером, а тем более ночью, на улицах Лондона никогда не было безопасно. Эмме недавно предоставилась возможность убедиться в этом, однако за прошедшее время она успела забыть об осторожности. Занятая горестями души, она не думала об угрозе своему телу. Ни звук шагов позади, ни мелькание теней не привлекли внимание девушки.
Когда ее схватили, она забилась и попыталась вырваться, но было уже поздно.
— Да проснись же, черт бы тебя побрал!
Лорда Киллорана давно никто не будил столь бесцеремонно, если вообще когда-нибудь будил. Спросонья он машинально потянулся за шпагой. Незваный гость между тем раздвинул портьеры, впустив в спальню слепящий свет зимнего солнца, так что граф, голова которого после вчерашних возлияний гудела, как колокол, мог разглядеть лишь массивный, приземистый силуэт незнакомца.
— Спать до полудня! Ты, конечно, опять вчера пил… Намерен и впредь напиваться до потери сознания или поищешь другой способ побыстрее отправиться на тот свет?
Киллоран наконец понял, кто перед ним, но разум отказывался верить глазам. Уж конечно, это существо, бурей ворвавшееся в его спальню и обрушившее на него град упреков, не могло быть леди Селдейн, которая вообще редко выходила из своего дома.
С другой стороны, у кого бы еще хватило смелости все это говорить и хозяйничать в его спальне?
Он откинул одеяло и сел. Рубашки на Киллоране не было, но подобный пустяк смутить леди Селдейн не мог. Бросив на него еще один уничтожающий взгляд, она продолжила обвинительную речь:
— У нас беда, а он спит среди белого дня! Нет, люди правы! Ты бессовестный человек! Негодяй, каких поискать! Скажи, неужели все эти годы я ошибалась в тебе?
— Понятия не имею, — Киллоран пожал плечами и потянулся.
Ему не хотелось, чтобы леди Селдейн догадалась, насколько он встревожен. Не хотел граф показывать и того, как ему сейчас скверно. Она что-то сказала о беде, но не спрашивать же напрямик…
— А что вы вообще думали обо мне все эти годы?
— Я думала, что ты не такой законченный мерзавец, каким хочешь казаться.
— Вы меня убиваете, Летти, — запротестовал граф. — Уверяю вас, во мне на самом деле нет ничего хорошего. Я бессердечный, бездушный, порочный негодяй.
— Ну что же. Тогда тебя вряд ли заинтересует, что Эмма сбежала из дома.
— И вы позволили ей уйти?
— Я же тебе говорю, она сбежала! Мне казалось, что мы обо всем договорились. Решили поехать в Ирландию… Пожили бы в моем поместье. Ей бы это пошло на пользу. Девочка успокоилась бы, пришла в себя…
— А как насчет того факта, что ваше поместье граничит с землей, на которой я вырос? Надеюсь, это обстоятельство не было решающим?
— Ты что, обвиняешь меня в сводничестве?
— Прежде за вами такое не водилось.
— И сейчас не водится, — с достоинством парировала леди Селдейн. — Просто эта девочка мне нравится. Я уверена, что смогу найти какого-нибудь порядочного молодого человека, который станет ей хорошим мужем. А ты для нее вообще слишком стар.
— Вы что, пытаетесь оскорбить меня, Летти? Задача не из легких. Должен признать, впрочем, что вечером я выпил лишнего и сегодня пребываю не в лучшем состоянии. Даже не могу вам ответить достойно. И что тут такого? Да, я на пятнадцать лет старше Эммы.
