— Это бесполезно, — заявил он. — Я не усматриваю и следа какого-нибудь яда.
Его безучастный тон напугал ее. Колин опять терял надежду, а вместе с ней и уверенность в собственных способностях как ученого, так и конезаводчика. Холли положила руку на его поникшее плечо, не зная, как утешить его. Она дотронулась ладонью до его шеи.
— Возможно, мы чего-то не заметили, — сказала она тихо.
Его глаза остекленели и покраснели от беспокойства, недосыпа и двухчасовой работы с микроскопом, требующей постоянной концентрации внимания.
— Возможно, ответу меня под носом, — проговорил он. — Я искал какой-то посторонний элемент. Но вдруг все дело в самом корме? Дай мне еще один образец.
— Зажать его между предметными стеклами?
— Нет, просто дай одну ложечку.
Холли сделала, как он просил, Колин придвинул фонарь поближе, высыпал зерно на стол и, наклонившись, стал внимательно его рассматривать. Так он сидел несколько минут, перебирая зернышки пальцами, отделяя одно от другого, собирая их вместе и снова раздвигая в стороны. Потом зажал одно зернышко между большим и указательным пальцами и стал смотреть на него одним глазом.
— Цвет… что-то не так с цветом зерна, — наконец промолвил Колин. — Некоторые его части слишком зеленые… — Он рывком поднял голову. — Мне нужно в библиотеку. Пойдем в дом.
Собрав целую кипу ее заметок, Колин прихватил мешок с кормом и стремительно вышел из кабинета, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет она следом за ним или нет.
Чтобы поспеть за ним, Холли пришлось почти бежать по мощеному двору и садовой дорожке. Отблески рассвета отражались в черных окнах особняка, не доходя до окон первого этажа, где уже суетились работники кухни, готовящие еду на весь день.
Холли невольно замерла у входа в библиотеку, вспоминая о том, что произошло незадолго до того, как она заходила сюда в последний раз. Их первые объятия, первые поцелуи… И первый раз, когда она услышала, как он нежно назвал ее по имени.
Колин подошел к письменному столу, нашел коробок спичек и начал зажигать лампы. Желтоватый свет осветил диванчик, на который он усадил ее, где его страсть впервые дала о себе знать. Сжав губы, Холли отвела взгляд в сторону.
— Чем я могу тебе помочь? — спросила она.
— Ищи книги о растениях и садоводстве.
Они уже вдвоем стали перебирать книги.
— Что мы ищем? — поинтересовалась она.
— Что-то, что я не смог определить ни с помощью микроскопа, ни невооруженным глазом. Я почти уверен, что это не входит в состав лошадиного корма, — ответил он.
— Например?
— Какие-то ядовитые растения, которые могли подмешать в корм, — пояснил Колин.
— Святой Господь!
Они усердно читали бесчисленные описания растений и сравнивали крохотные таинственные зеленые частицы, которые принес с собой Колин, с иллюстрациями в книгах.
— Я и не подозревала, что такое количество растений содержат яды. — Холли указала на картинку цветка в форме рупора. — Взять хотя бы такой цветок, как лилия.
— Не думаю, что мы с тобой ищем цветок, — пробормотал Колин. — Это должно быть какое-то сильное растение с более грубыми листьями и стеблями.
Он с такой силой захлопнул книгу, что Холли подскочила на месте. Зажав глаза ладонями, Колин уперся локтями в стол.
— Мы обязательно найдем то, что ищем, — промолвила Холли.
— Если только я не ошибаюсь. — Подняв голову, он сжал руки в кулаки. — Возможно, я просто не способен на это.
— Ты не должен терять надежду, — сказала она.
Колин медленно покачал головой.
— Ужасные вещи происходят в этом мире, — проговорил он. — Так почему они не должны касаться Эшуортов?
На этот вопрос у Холли не был ответа.
— Все дело в том, что речь идет не только о спасении лошадей, — снова заговорил он. — Они чудесные животные и, безусловно, стоят того, чтобы мы тратили на них свои усилия. Но эта история касается еще и всей моей семьи. Эти лошади, этот конный завод — это все мы. Наша жизнь.
Колин взял еще одну книгу, придвинул ее к себе и с видом человека, обреченного на сплошные неприятности, стал пролистывать страницы. Холли устремила взгляд на мешочек с зерном, который он положил на угол письменного стола. Пододвинув ближе лампу, она вытащила из мешка часть его содержимого и стала рассматривать его, причем делала это несколько раз, с каждым разом все глубже запуская руку в мешок. Колин продолжал читать. Наконец Холли заметила на своей ладони частицу какого-то растения длиной в дюйм. Это был похожий на веточку лист, и если бы он оказался чуть меньше, то она бы и не заметила его среди зерен.
— Колин, мне кажется, что к зерну подмешали папоротник, — проговорила она взволнованно. — Его можно давать лошадям?
Колин оттолкнул от себя книгу.
— Нет, нельзя, — ответил он. — Дай-ка мне посмотреть.
Колин протянул ей руку, и она положила ему на ладонь найденный среди зерна лист. А потом подвинула лампу ближе к его локтю. Колин рассматривал лист, хмурясь все сильнее.
— Открой эту книгу, — не поднимая глаз, попросил он, указывая на толстый том подбородком. — Найди статью о папоротнике-орляке. Он растет повсюду, и лошадям его есть нельзя, потому что он для них — яд.
Холли открыла книгу, нашла главу про нужный вид папоротника и стала вслух читать описания характерных черт мест обитания этого растения. Но тут Колин остановил ее:
— Постой, а там есть симптомы заболевания животных, отравившихся папоротником-орляком?
Холли стала водить пальцем по строчкам.
— Неустойчивость, сбивчивый шаг, боли в животе, запор… расширение зрачков… — Остановившись, она сжала губы и посмотрела в глаза Колину. — Все ведь совпадает, да?
Вскочив с места, Колин стал читать описание через ее плечо. А потом схватил Холли в свои объятия, закружил по комнате вокруг себя и крепко поцеловал в губы. Прервав поцелуй, он широко улыбнулся.
— Подожди здесь, я хочу отправить записку Питерсону, — сказал он.
Колин выбежал из библиотеки, но вернулся всего через несколько минут — теперь он шел бодрыми, уверенными шагами, и сразу чувствовалось, что этот человек испытывает огромное облегчение. Холли уже начала убирать книги на полки. Колин подошел к ней, забрал книги, бросил их на ближайший стол и заключил ее в объятия. А потом стал кружить ее в беззвучном вальсе.
— Теперь, когда мы знаем, в чем дело, лошади выживут.
В голосе Колина появился мальчишеский задор, детская радость. Потом он остановился.
— Спасибо тебе. Спасибо! — твердил он.
— Да не за что, — улыбнулась Холли. — Но, думаю, я заметила лист только благодаря тому…
