– Разве вы не видите? Она и есть Англия. Красота, огонь, дух Англии. Защищая ее, я защищаю свою страну. У нас должны быть и другие ценности, помимо закоснелых традиций и спорных границ. За что мы сражаемся, если не за наших прекрасных женщин?
– Своими романтическими идеями ты всегда навлекал на себя неприятности, Далтон.
Взгляд Ливерпула оставался таким же суровым, но Далтон встрепенулся, услышав, что Ливерпул обратился к нему по имени, чего он не делал с того момента, как молодой Далтон Монморенси унаследовал титул.
– Если то положение, в котором я сейчас нахожусь, можно назвать неприятностью, то я готов согласиться на эту неприятность, поскольку… – Далтон улыбнулся. – Мы ее вам не сдадим. Более того, если вы вновь попытаетесь ее захватить, запомните, нет на земле места, где вы могли бы ее спрятать и где мы не могли бы ее отыскать.
За спиной Далтона пробежал ропот согласия. Далтон уже не улыбался, он смотрел на Ливерпула с чрезвычайно серьезным видом.
– Она нам нравится, и мы намереваемся ее защищать.
Ливерпул лишь усмехнулся:
– Интересно, каким образом? И с какой стати вы ей доверяете? Я способен оценить ее умение маскироваться и полагаю, она намеревается продолжать свою деятельность в качестве сэра Торогуда.
Далтон улыбнулся:
– Но ведь сэром Торогудом является не она.
Ливерпул скептически сощурился:
– Нет? И кто же тогда этот сэр Торогуд?
Улыбка Далтона стала шире.
– Это я.
Джеймс сделал шаг вперед.
– Нет, это я.
Следующими выступили вперед Стаббс и Баттон.
– Это я, господин! Нет, сэр, это я!
Один за другим «лжецы» выходили вперед, и каждый утверждал одно и то же. Ливерпул смотрел на них с отвращением.
– Это не забавно. Вы ведь понимаете, что у меня нет иного выхода, как распустить вас за этот ваш бунт?
– Нет, вы не должны этого делать!
Далтон повернулся и увидел, что Клара вышла из-за спин своих защитников, держа в руке свернутый рисунок.
– Клара…
Она сделала Далтону знак замолчать. Далтон повиновался, хотя его мучило недоброе предчувствие.
Клара подошла к Ливерпулу с высоко поднятой головой.
– Хочу заключить с вами сделку, милорд. Мое… сотрудничество с вами в обмен на вашу снисходительность.
Ливерпул кивнул:
– Это даже интересно. Продолжайте.
– Хочу, чтобы вы оставили «лжецов» в покое. Чтобы вы освободили Далтона от любых последствий, которых он, на ваш взгляд, заслуживает из-за связи со мной. В обмен предлагаю вам вот это.
Она протянула Ливерпулу рисунок и стала ждать затаив дыхание. Он с осторожной подозрительностью взял листок и, отвернувшись от своих охранников, развернул его.
Клара не была уверена, но, похоже, он чертыхнулся. Едва ли она могла винить его за это, потому что на рисунке лорд Ливерпул был изображен очень четко: он возвышался над четырьмя фигурами, одна из которых стояла на пьедестале, а три – вокруг. Все они были со связанными конечностями, а веревки держал своей мощной рукой гигант Ливерпул.
Но теперь Флер была не оперной танцовщицей, она являла собой печальную женщину, задрапированную в британский флаг. Она, без сомнения, олицетворяла собой Англию. У трех поклоняющихся ей фигур были благородные и измученные лица, а под ними стояли подписи: «Право», «Истина», «Справедливость».
Тем вечером, мысленно расписывая потолок своей «темницы», Клара поняла, что придерживающийся жестких принципов Ливерпул делит людей на три категории: люди безобидные – ими можно пренебречь; люди опасные – их следует уничтожать; люди полезные – их можно использовать.
К числу безобидных Клара явно не относится, приказ на ее убийство означает, что она относится к числу опасных. Значит, надо стать полезной. Лорд Ливерпул быстро свернул рисунок.
– Пожалуй, я оставлю это у себя.
– Конечно. – Клара кивнула. – Подумайте. Я могу оказаться вам чрезвычайно полезной.
Под пристальным взглядом Ливерпула она поежилась, изо всех сил стараясь не потерять самообладания.
– Я соглашусь на ваше предложение на двух условиях, – произнес лорд Ливерпул. – Первое: отныне сэр Торогуд никогда больше не нарисует ни одного рисунка.
Клара кивнула. Жаль лишаться любимого занятия, но ничего другого Клара от Ливерпула и не ожидала.
– Второе: вы нарисуете одну, последнюю карикатуру в соответствии с моими указаниями. Вы подсказали мне способ удовлетворить любопытство публики, которое возбудила карикатура с Флер, и вывести наконец на свет «Рыцарей Лилии», где они тотчас исчезнут, подобно теням, которыми и являются.
– И вы не станете подвергать наказанию Далтона и «лжецов»? – продолжала настаивать Клара.
Мгновение Ливерпул внимательно смотрел на нее.
– Вы ведь ничего не попросили для себя?
– Я хочу лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Вы согласны не преследовать Далтона и «лжецов»?
Она не уступит, чего бы это ей ни стоило. Но Ливерпул коротко кивнул и дал знак гвардейцам покинуть «клуб».
Потом он вновь повернулся к ней, в его глазах горел холодный огонек.
– А сейчас я хочу получить обещанный рисунок. – Он повернулся и знаком подозвал своего молчаливого спутника. – Натаниель, время пришло.
– И вы хотите, чтобы я это сделала? – Клара в изумлении уставилась на Ливерпула и Натаниеля.
– Последний рисунок, сэр Торогуд, – сказал Ливерпул. – Считайте это прощальным «ура!».
– С Уодзуэртом в качестве героя? А как же Натаниель?
– Натаниеля вы изобразите как последнего заговорщика.
От несправедливости услышанного у Клары перехватило дыхание. Она обратила взгляд к Натаниелю, но его побледневшее лицо оставалось непроницаемым.
– Это необходимо, Клара. «Рыцари Лилии» должны быть выставлены на всеобщее обозрение, иначе они продолжат свою тайную деятельность. Мы не можем себе позволить потерять одного из главных поставщиков оружия британским войскам.
– Но репутация Натаниеля будет уничтожена! Это его погубит!
Ливерпул кивнул:
– Рирдон знает свой долг.
Натаниель покачал головой:
– Любопытство публики в отношении Флер должно быть удовлетворено в соответствии с нашей версией изложения фактов. Кроме того, «Рыцари Лилии» должны быть обезоружены. Если эту группу выставить на посмешище, если каждый, кто ассоциируется с ней, будет пропущен через мельницу пересудов, «Рыцари Лилии» погибнут запоздалой смертью на публике. К сожалению, меня идентифицировали как третьего мужчину на рисунке с Флер. Некоторые уцепились за этот факт, в Лондоне с самого утра только и говорят об этом.
У Клары болезненно сжалось сердце.
– Ох, Натаниель, я погубила вас!
Ливерпул поднял брови.
