— Боялась, что Дрю выхватит револьвер и устроит перестрелку прямо на улице? — Керби покачал головой. — Ты начиталась дешевых романов, девушка.
У Габриэль задрожали губы, и она поспешно отвела глаза.
— Я не могу больше никого терять, — прошептала она. — Отца застрелили… и я не хочу, чтобы это повторилось.
— Ах, Габриэль! — вздохнул Керби. Он почти перестал сердиться на девушку, поняв, что ей стоило принять такое решение. Она ведь не только рисковала потерять Дрю, она пожертвовала своей надеждой на справедливое возмездие, а именно ради него Габриэль обрекла себя на трудности и лишения перегона.
— Я никогда не забуду тот вечер, — сказала она едва слышно, — кровь и папин взгляд. И я все время мысленно видела, как Дрю вот так же…
Она с отчаянием посмотрела на Керби.
— Но я ведь ненамного вас задержала, правда?
— Возможно, — сказал он тихо. — И, по крайней мере, теперь я знаю имя. Для начала. Что касается Дрю… пока я не вижу причин рассказывать ему обо всем. Когда перегон закончится, он снова отправится в Колорадо и будет там в безопасности.
Однако, едва сказав это, Керби сразу же понял, что такое решение не годится. Ведь пуля Киллиана предназначалась и ей, Габриэль. И если убийца узнает, что она участвовала в перегоне — а это вполне возможно, когда погонщики разъедутся по домам, — ублюдок может решиться на самое худшее.
— Скажи ему сама, — попросил он. — Расскажи Дрю о том, что видела, и объясни, почему не говорила раньше.
Габриэль нахмурилась.
— Но вы же сказали, что он будет в большей безопасности, если ни о чем не узнает.
— Я ошибся. Мы оба его недооцениваем. Мы оба лишаем его свободы выбора. Да, физически он, возможно, будет в большей безопасности, но мы сокрушим его как человека, вырвем у него сердце из груди. И поверь мне, это для него будет еще мучительнее.
Керби взял ее за руку.
— Я хотел бы иметь такую дочь, как ты. Счастливчик этот Дрю Камерон.
Габриэль взглянула на Керби с сомнением и беспокойством.
— Послушай-ка, милая, — продолжал он. — Ты решила устроиться на перегон. Ты решила так из любви к отцу, повинуясь велению сердца. А что, если бы не ты, а кто-нибудь другой услышал его последние слова? Тебе бы понравилось, если бы кто-то утаил их из боязни поставить тебя в опасное положение? Хотела бы ты не иметь свободы выбора?
Габриэль дрогнула.
— Я не вынесу, если…
— Ты все сможешь вынести, — сказал Керби, — ты очень сильная женщина. Дрю тоже сильный человек. И чертовски хитрый. Не думаю, что он приучен чересчур доверять людям. Не отбирай же у него, может быть, единственного шанса. Ты же знаешь, он тебя любит. Не разочаровывай его.
— Уже разочаровала, — прошептала Габриэль.
— Нет, не думаю.
— А если его убьют? Как я смогу после этого жить?
Керби чуть улыбнулся.
— Не думаю, что твоего шотландца так уж легко убить. И меня, кстати, тоже.
Габриэль помолчала, глядя на руки, а потом сказала:
— Он вместе с вами отправится выслеживать Киллиана?
— Возможно.
Ее глаза вспыхнули.
— Тогда я тоже поеду! Я смогу его узнать.
— Постой-ка, — возразил Керби, — ни Дрю, ни я — мы оба не позволим тебе рисковать жизнью.
— Значит, вы хотите лишить меня свободы выбора? — с вызовом спросила Габриэль.
Керби вспыхнул, но тут же расхохотался, поняв, что она бросила ему в лицо его же слова.
— Эх, не будь я другом Дрю, я бы ей-богу тебя у него отбил.
Габриэль улыбнулась.
— Нет, не думаю. Время от времени я замечаю у вас отсутствующий, устремленный вдаль взгляд. Наверное, у вас в Техасе осталась любимая?
Снова он ощутил знакомую старую боль.
— Я давно отказался от романтических мечтаний, — хмуро ответил он.
— Из-за той старой истории с банком?
Керби кивнул:
— Я никогда не был уверен, что призраки прошлого не вернутся, то есть просто знал, что так оно и будет. И не хотел, чтобы еще кто-нибудь из-за этого пострадал.
— Не потому ли вы держите Дэмиена и Терри на расстоянии?
Керби воззрился на Габриэль, удивленный ее наблюдательностью.
— Черт возьми! — только и сказал он. — Сегодня же иди к Дрю. Сейчас же. Он сегодня на ночном дежурстве.
— А как же Малыш?
— Собака прекрасно сторожит и его, и всех обитателей твоего Ноева ковчега, — возразил Керби, — а Хэнк, Коротышка или Терри будут в лагере всю ночь. Ты же знаешь, они не откажутся послушать, не проснется ли ребенок.
Слабо улыбнувшись, она повернулась и ушла в фургон, а Керби не спеша подошел к костру, чрезвычайно собой довольный. Может быть, подумал он, самое время и самому подежурить, чтобы помочь другу.
Дрю расседлывал лошадь. Он удивился при виде Керби, разъезжающего ночью, и еще более удивился, услышав приказ хозяина вернуться в лагерь, правда, отрицать, что устал, у него сил не было. В последние дни Дрю почти не спал.
Близилась полночь. На черном бархате неба сверкали миллионы звезд, приветливо ему подмигивая. Он любил такие ночи. В Шотландии они случаются редко, там ночи по большей части туманные. Хотя, по правде сказать, Дрю нечасто доводилось наблюдать шотландские ночи, потому что проводил он их не под открытым небом, а в насквозь прокуренных игорных клубах.
Угли тлели под неизменным кофейником, и Дрю подкинул немного веток в костер, а потом пошел к хозяйственному фургону, чтобы взять одеяло. Габриэль, наверное, спит, подумал он, и не мог решить, рад он этому или нет.
Стояла тишина, изредка нарушаемая бесконечной возней в стаде и похрапыванием погонщиков, спящих вокруг костра. Дрю заглянул в фургон, отыскивая взглядом свое одеяло, — и сразу узрел фигурку, сидевшую около самодельной колыбельки. Верный расположился рядом с Габриэль. Собака подняла голову, но тут же опустила с тихим ворчанием, не ощутив никакой угрозы для своего крошечного подопечного.
Дыхание Дрю мгновенно участилось, сладкая дрожь прошла по телу — как всегда при виде Габриэль. Он смотрел, как девушка встала, отошла от ребенка и протянула руку Дрю. Шотландец подхватил ее, помог спуститься из фургона.
Она была такая легкая, и так привычно было ее обнимать, словно ей самой судьбой предназначено никогда не покидать кольца его рук.
— Дрю, — прошептала Габриэль, — я тебя ждала.
Он невольно крепче обнял ее, заглушив предостерегающий голос рассудка. Черт возьми, все эти дни он держался настороже — но теперь под ее взглядом понял, что не в силах дольше сопротивляться.
— Давай немного пройдемся, — сказала Габриэль едва слышно, и ее тонкие пальцы повелительно сжали его руку, увлекая от костра и спящих погонщиков.
Здесь не было ни реки, ни ручья. Прерия в этом месте плавно катилась вдаль, то вздымаясь холмистыми грядами, то опускаясь в овраги. Габриэль увела его за холм, подальше от любопытных глаз, и, когда она остановилась, Дрю оцепенел от недобрых предчувствий. Сейчас она скажет то, что ему вовсе не хотелось бы знать.
