– Как можно меньше, – отозвался Роуленд, мягко отведя ее руку. – Если вы не хотите, чтобы Карлоу отправили на виселицу.
– У меня одно желание – никогда его больше не видеть.
Роуленд, кивнув, уверенно выпроводил сбежавшихся слуг из комнаты. Попросив Ливи перейти в гостиную, он вместе с камердинером лорда Арлингтона попытался вновь поставить ее кузена на ноги. Роуленд поднял опрокинутый стул и с помощью слуги с трудом усадил на него почти бесчувственного Карлоу.
Из коридора послышались возмущенные крики: владелец гостиницы пришел в ярость, увидев разгром. Роуленд в досаде скрипнул зубами.
– Идите, попробуйте успокоить хозяина, – приказал он камердинеру графа. – Не хватало только, чтобы кто-нибудь вызвал полицию. – Слуга коротко поклонился и с явным облегчением покинул комнату.
Карлоу со стоном открыл глаза, потом осторожно ощупал рукой голову, словно желая убедиться, что она еще цела. Роуленд смерил его хмурым взглядом, обдумывая положение. Французская полиция едва ли заинтересуется ссорой двух англичан, во всяком случае, если хозяин гостиницы не останется в убытке. Роуленда куда больше заботило, что делать с самим Карлоу. Сбросить бы негодяя с балкона, проворчал он про себя, сознавая, однако, что подобный поворот дела при всей своей заманчивости повлек бы за собой неизбежные осложнения.
Роуленд облокотился о каминную доску. Осколки вазы хрустнули под ногами.
– Я хочу, чтобы вы твердо уяснили себе кое-что. – Карлоу поднял голову, глядя на Девира затуманенными глазами. – Молитесь Богу, чтобы ни с моей сестрой, ни с Ливи ничего не случилось. Потому что в противном случае… если, скажем, на них нападет грязный наемник, разбойник с большой дороги или лихой головорез, вы жестоко поплатитесь, уж я об этом позабочусь.
Карлоу выпрямился, отбросив с лица волосы. Его разбитые губы уже начали распухать.
– Мы с вами оба знаем, что у вас нет доказательств моей вины.
– Доказательств? Нет. К несчастью, в этом слабость нашей системы правосудия. Но пусть вас это не заботит, поскольку можете мне поверить: я и не подумаю что-то доказывать. Я просто убью вас, если вы не оставите мне иного выбора. А пока примите мой совет: бегите в Италию как можно скорее и оставайтесь там, ибо отныне в Англию вам путь заказан.
Роуленд покорно ждал, пока Ливи смажет ему порез на щеке мазью, которую превозносила до небес ее камеристка. Мазь пахла скипидаром, и Ливи знала по собственному опыту, что она жжет, как огонь. Роуленд сморщил нос, Оливия сочувственно поцокала языком.
– Думаю, пластырь не понадобится, – сказала она и, отступив на шаг, внимательно оглядела Роуленда. – Но вам еще долго не быть самым красивым мужчиной в Париже.
Вскинув глаза на Ливи, Роуленд поднялся.
– Сомневаюсь, что я был самым красивым мужчиной в Париже даже до того, как Карлоу распорол мне щеку.
Ливи закусила губу, досадливо нахмурив брови. Роуленд весело ухмыльнулся. Он все еще походил на пирата после морского сражения, хотя успел переменить разорванное, залитое кровью платье и привести в порядок волосы. Ливи провела пальцем по царапине у него на груди – там уже темнел длинный уродливый кровоподтек. Роуленд сжал ее руку, поднес к губам и поцеловал теплую ладонь. Ливи нежно погладила его по щеке.
Он выпустил ее пальцы, и Оливия, вздохнув, убрала склянку с мазью в дорожный сундучок с целебными снадобьями. Ей по-прежнему не верилось, что гнусный негодяй, напавший на Роуленда, – ее любимый кузен Генри, которого она знала всю свою жизнь. Это казалось невозможным, немыслимым. Мысли Ливи путались, голова раскалывалась от боли.
Камердинер графа незамедлительно отправился за господином и привел его в гостиницу, но к тому времени Роуленд успел избавиться от Генри – мерзавец бежал из Парижа, поджавши хвост. Когда разгневанный лорд Арлингтон немного остыл, он настоял, чтобы Роуленд с Ливи отправились к Марго, предоставив хозяину гостиницы «Мобур» подсчитывать убытки и составлять счет.
Уже стемнело, когда Ливи наконец закрыла ящичек с лекарствами, а Роуленд натянул одежду. Просовывая перевязанную руку в рукав сюртука, он шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. На рваные раны на руке и голени пришлось наложить повязки. Пока Ливи помогала Роуленду одеваться, появилась одна из горничных графини, чтобы зажечь свечи. Девушка с любопытством поглядывала на Роуленда, но, сделав свое дело, поспешно удалилась.
– Папа в ярости. – Склонив голову Девиру на плечо, Ливи потерлась щекой о плотный шелк.
– Он сердится на меня? – с удивлением отозвался Роуленд.
Подняв голову, Ливи встретила его взгляд. В сгущающихся сумерках глаза Девира казались черными.
– Вы лишили его возможности поквитаться с Генри. Ваше решение ему не по нраву. Отец все еще подумывает отправиться следом за кузеном в Италию, однако я надеюсь, вам удастся убедить его оставить все как есть.
– Если ваш отец предпочитает провести медовый месяц, гоняясь за Карлоу, это его выбор. – Роуленд накрутил на палец светлый локон Оливии. – Но мне сдается, что Марго его отговорит.
Ливи повернула голову, и нежный завиток ее волос соскользнул с пальца Роуленда.
– Отвезите меня домой поскорее. – По телу ее пробежала дрожь. – Я охотно уехала бы уже завтра, но, наверное, вашей сестре потребуется время, чтобы привести в порядок свои дела, прежде чем мы вернемся в Англию.
Роуленд, наклонившись, прильнул губами к ее губам. Ливи тесно прижалась к нему, словно спасаясь от ночного холода.
– Капеллан герцога может обвенчать нас завтра, – произнес Роуленд. – Тогда я смог бы сопровождать вас в поездке, не нарушая приличий, даже если Марго с вашим отцом собираются задержаться в Париже.
Ливи растерянно моргнула, пытаясь уловить смысл слов Роуленда.
– Да… действительно. Хотя мне страшно подумать, что скажет на это ваша матушка… – Голос Ливи пресекся.
Роуленд, улыбаясь, поцеловал ее в губы.
– Предоставьте это мне.
Холиншед, октябрь 1789 года
С крепостной стены был хорошо виден внутренний двор замка Холиншед и большая лужайка, на которой царила суматоха. Наверное, сбежав от шума и беготни, Ливи должна была чувствовать себя виноватой, но она не испытывала ни малейших угрызений совести.
По двум сторонам двора тянулись ряды больших белых шатров, придавая завершенность средневековому облику замка. Для вящей убедительности не хватало разве что знамен и, возможно, стоек для турнирных копий и доспехов. После того как список гостей пополнили имена друзей Девира и его сестры, пришлось установить шатры, чтобы разместить всех гостей, приехавших в Холиншед поохотиться.
