— А потом я поехал в конюшню, — герцог Бьюкасл в который раз приставил к глазу монокль, — чтобы вы могли насладиться своим триумфом в одиночестве.
— А потом, Джастин, ты пришел ко мне и сказал, что из его светлости выйдет отвратительный ревнивый супруг, потому что он был раздражен поведением маркиза Аттингсбро, который проводил меня и помог сесть на лошадь, — выпалила Кристина. — Ох, Джастин! Бедный, бедный Оскар!
Кристина закрыла лицо руками и тут вдруг почувствовала, как чья-то холодная ладонь легла ей на шею. Это была рука Гермионы.
— Никто не любит тебя так, как я, Крисси, — продолжил вопить Джастин, — но ты, конечно, всегда была падка на внешность. Сначала Оскар, теперь Бьюкасл и еще множество красивых джентльменов между ними. Посмотри на меня — или нет, лучше не смотри! На меня никогда не смотрят женщины, а меньше всего ты. Ты никогда не воспринимала меня серьезно. Я просто не могу видеть, как ты общаешься с мужчинами, которые не умеют ценить тебя по достоинству. Крисси, я люблю тебя!
Кристина убрала руки от лица как раз в тот момент, когда герцог на секунду склонился и тут же снова выпрямился без малейшего усилия. При этом он крепко сжимал в кулаке шейный платок Джастина, а сам Джастин почти болтался над землей.
— За одно я вам благодарен, Магнус, — проговорил Бьюкасл таким холодным тоном, что Кристина невольно вздрогнула. — Я никогда до конца не понимал, что такое любовь, но теперь точно знаю, чем она не является. Когда любишь, не станешь делать так, чтобы любимый человек страдал.
Кристина снова спрятала лицо в ладонях. Горячие слезы сочились у нее сквозь пальцы и капали на колени.
— Мне бы хотелось трясти вас как крысу, пока я не вытрясу из вас всю душу, — продолжал герцог, — но вы мой гость, точно так же, как остальные члены вашей семьи, включая вашу матушку. Ваши родственники могут поступать с вами по своему усмотрению, но вы должны выдумать подходящий предлог для того, чтобы покинуть мой дом завтра же утром. И если в вас есть хоть капля здравого смысла, то в ближайшие десять — двадцать лет вы постараетесь держаться от меня как можно дальше.
Кристина услышала, как Бэзил поднялся с места.
— Прежде чем ты уедешь, Джастин, — сказал он, — прежде чем ты навсегда покинешь Линдсей-Холл и Англию, я бы хотел поговорить с тобой наедине. Немедленно.
— Но, Бэзил… — начала было Гермиона.
— А ты, Гермиона, останешься здесь, — твердо проговорил он. — И Кристина тоже. Джастин, на выход.
Джастин остановился перед Кристиной. Он был бледен, в потухших глазах застыли слезы.
— Крисси? — тихо позвал он.
В следующее мгновение произошла удивительная, прямо-таки шокирующая вещь. Нога герцога Бьюкасла взмыла вверх и угодила молодому человеку пониже спины, так что тот, подпрыгнув, пулей вылетел из комнаты следом за Бэзилом.
В библиотеке на минуту повисла тишина. Потом герцог поклонился дамам.
— Я оставлю вас одних, — негромко проговорил он. — Теперь вам никто не помешает.
Прежде чем покинуть комнату, герцог Бьюкасл остановился перед Кристиной, как за минуту до этого сделал Джастин, и вложил ей в руку большой льняной носовой платок.
В течение нескольких минут Кристина и Гермиона сидели рядом и молчали.
— Дорогая моя девочка, — наконец проговорила Гермиона, — могу я надеяться, что ты когда-нибудь простишь нас?
— Меня обманули точно так же, как и вас, — отозвалась Кристина. — Он был моим другом. В течение последних лет жизни Оскара он был единственным человеком, которому я доверяла.
Тут обе женщины бросились друг другу в объятия и зарыдали. Они оплакивали потерянные годы, потерянную дружбу, оплакивали смерть слабого замученного человека, оплакивали собственную доверчивость, по вине которой их вовлекли в этот дьявольский по своей простоте и сокрушительный по силе действия план.
Когда слез больше не осталось, Кристина высморкалась в переданный Бьюкаслом платок.
— Надеюсь, Бэзил не пострадает, — сказала она. — Глупо было с его стороны вызывать Джастина на разговор.
— Бэзил мужчина, — с чувством проговорила Гермиона, — как еще может джентльмен отреагировать на такое? Надеюсь, он превратит Джастина в лепешку.
Воскресенье, на которое в этом году выпала Пасха, прошло относительно спокойно. С утра все отправились в церковь, день посвятили тихим семейным развлечениям, а вечером гости собрались в гостиной, чтобы послушать музыку, побеседовать и почитать.
Никто не обратил особого внимания на внезапное исчезновение Джастина. Поговаривали, что у него возникли неотложные дела в городе и он вынужден был уехать, принеся свои извинения герцогу Бьюкаслу. По словам его матери, Джастин всю свою сознательную жизнь поступал, как ему вздумается, и, видимо, для отъезда у него были серьезные причины. Точно так же все без труда поверили Бэзилу, когда он с глупой улыбкой поведал гостям о том, как поскользнулся, выходя из ванной, получил синяк под глазом и поцарапал костяшки пальцев. А если кто и усомнился в правдивости его объяснений, то виду не подал.
По возвращении в библиотеку Бэзил заверил жену и невестку в том, что Джастин выглядит намного хуже его. Потом он обнял жену и Кристину, которую не отпускал довольно долго.
— Оскар любил тебя, дочка, — проговорил он сдавленным голосом, — он любил тебя до самого последнего дня, даже когда перестал доверять тебе.
— Знаю. — Больше Кристина не смогла произнести ни слова.
— А посему, — продолжил Бэзил, — мы не имели права бросать тебя после его смерти. Я не прошу простить нас, позволь только наверстать упущенное.
Кристина снова высморкалась в герцогский платок.
— И если ты соберешься замуж за Бьюкасла, то получишь наше с Гермионой благословение.
— О да, — закивала Гермиона. — Мне кажется, он очень любит тебя, иначе не стал бы говорить сегодня с Джастином таким убийственным тоном.
На том и порешили.
Кристина вернулась в гостиную, где миссис Притчард дрожащим, но довольно приятным голосом исполняла валлийскую балладу, а Гермиона отправилась вместе с мужем наверх, чтобы приложить к его щеке лед.
Понедельник выдался холодным и ветреным; с утра небо затянули тучи. Из Элвесли прибыла целая кавалькада всадников, которым был оказан радушный прием. После того как они уехали, в столовой накрыли ленч. Лорд Эйдан заявил о своем намерении, несмотря на погоду, спустить на озеро лодки. Его предложение было встречено одобрительным гулом, и все разом бросились в детскую, чтобы собрать малышей.
— Ты должен отвезти Эми на остров, Вулфрик, — сказала маркиза Рочестер, — оттуда открывается великолепный вид.
