— Генри! — воскликнула Элизабет и заключила мальчика в объятия, наклоняясь при этом, чтобы заглянуть в его цветущее здоровьем, розовощекое лицо.
— Я знал, что вы приедете, мисс, — закричал он победоносно. — Бен говорил мне, что видел вас, после этого мне тоже очень захотелось с вами повидаться. Я знал, что вы не забудете обо мне.
— Забыть о тебе, Генри? Никогда!
Из дома раздался сильный гортанный женский голос, который прервал их беседу:
— Генри, не заставляй леди стоять так долго на холоде! Где же твои хорошие манеры, мальчик? А ты, Саймон? Мисс, не желаете ли войти в дом и сесть поближе к огню?
Уже направляясь к дому, Элизабет произнесла с улыбкой:
— Благодарю вас, с большим удовольствием.
Действительно, внутри было гораздо теплее. На кухне в очаге весело рокотал огонь, по комнате распространялся аппетитный запах тушеного мяса, идущий, очевидно, из черного горшка, висящего на крюке над очагом. Возле длинного прямоугольного деревянного стола на полке лежал поднос с разнообразными фруктовыми пирожными. Вокруг стола помещались грубые деревянные скамейки, на которых с легкостью могла бы поместиться семья из десяти человек. Повесив свой плащ на вешалку возле двери, Элизабет уселась в кресло-качалку у огня, грубое деревянное сиденье которого было покрыто вышитой подушечкой. Она внимательно оглядывалась вокруг себя, комната казалась ей очень милой и уютной. Генри в это время взобрался на подлокотник ее кресла, а миссис Тукер снова обратилась к деревянной подставке, на которой вымешивала хлеб. Ее сильные натруженные руки выполняли работу с удивительной сноровкой.
— Вы выглядите замечательно, мисс, — сказал Генри с восхищением, поглаживая края ее зеленой амазонки.
— И ты тоже! Филадельфия, судя по всему, очень благосклонна к вам, молодой человек! — Это было правдой. Никогда еще она не видела Генри таким здоровяком. Глаза его сияли. Неужели этот упитанный краснощекий парень — тот самый оборванный мальчишка, которого она в первый раз встретила на шумном лондонском причале более года тому назад? Это казалось невероятным, особенно когда Элизабет вспомнила, каким униженным и запуганным он был в то время и до какого состояния мог довести его, например, ужасный казначей. Теперь Генри стал гораздо выше ростом, на окружающих смотрел незатравленно. Он, наверное, чувствовал себя счастливым, этот юный здоровяк, болтающий без умолку с детской непосредственностью и неиссякаемой энергией. По всей видимости, стал теперь неустрашимым и отважным. Он гордо рассказывал ей о том, каким замечательным оказался его новый дом, и особенно о том, что сделает, если какие-нибудь красные плащи посмеют пересечь ему дорогу или попытаются отправить обратно в Англию.
— Очень смело! — захлопала Элизабет в ладоши, стараясь изо всех сил не рассмеяться.
Миссис Тукер через плечо глядела на них.
— Генри, пожалуй, хватит твоих историй, — решительно предостерегла она его. — Ты бы лучше вернулся в сарай и помог Саймону доить коров. Мы с мисс Трент замечательно поболтаем и без тебя. Я буду чрезвычайно признательна, если она отведает одно из моих пирожных и позволит налить ей стаканчик сидра.
Генри с вожделением взглянул на ряд пирожных, но женщина со смехом выгнала его вон.
— Ты получишь свою долю за ужином, если, конечно, будешь вести себя хорошо! — крикнула она ему вслед, когда он уже выскакивал из кухни.
Элизабет с удовольствием согласилась и на пирожное, и на сидр. Она уже начинала привыкать к недостатку чая в Филадельфии — одно из досадных последствий войны. Ей все больше нравился бодрящий запах свежего яблочного сидра, напитка, который здесь подают повсеместно во время еды, а также и в промежутках между трапезами. Теперь, попивая сидр, Элизабет внимательно рассматривала женщину, замешивающую хлеб. Абигайль Тукер была ширококостной женщиной, похожей на лошадь, с морщинистым упитанным лицом и буйной копной седеющих черных волос, выглядывающих из-под накрахмаленного белого чепца. Она была одета в простое коленкоровое платье и старый передник, вполне пристойный для фермерши. Ее наряд хранил следы многих стирок и починок. Она двигалась с большой легкостью, удивительной для такой крупной женщины, вокруг нее распространялась атмосфера тепла и доверия, что казалось вполне естественным. Элизабет любовалась, как быстро ее коричневые руки справляются с квашней, а в какой-то момент заметила, что и женщина, в свою очередь, наблюдает за ней. Проницательные голубые глаза критично и оценивающе оглядывали ее несколько мгновений. Затем Абигайль Тукер кивнула.
— Значит, вы и есть Элизабет Трент, — сказала она.
— Для меня большое удовольствие видеть вас, миссис Тукер. Ваш сын Бен — мой большой друг.
— Да, я знаю. Он мне говорил.
Элизабет побоялась сказать что-либо еще, однако пожилая женщина внезапно оставила в покое свою квашню, которая плюхнулась на разделочную доску с легким стуком, вытерла о передник руки и повернулась к ней лицом.
— Можно сказать вполне определенно, — провозгласила она сильным хриплым голосом, — что Александр Бурк, должно быть, совсем потерял голову.
Основательно испуганная, Элизабет смотрела на нее с удивлением:
— Прошу прощения?
— Не стоит, девочка. Не надо играть со мной в прятки. Я знаю правду. То есть я хочу сказать — правду о тебе. Каким образом он привез тебя сюда — прямиком через океан. Ты такая же кузина ему, как и я!
На мгновение воцарилось ужасное молчание, и Элизабет старалась подавить судорожный вздох. Наконец она заговорила, едва в силах совладать со своим гневом:
— Кто вам сказал?
Миссис Тукер захихикала.
— Кто вам сказал? — повелительно повторила Элизабет.
— Ну-ну, девочка, прежде всего успокойся. Не впадай в панику. Генри проговорился обо всем несколько дней назад, совершенно случайно. Бог ты мой, Бен был готов его убить, бедный ребенок покраснел, как пион. С ним едва не случилась истерика. Но уж вы-то не беспокойтесь, никто не слышал, кроме нас с Сэмом — отцом Бена, — а уж мы не собираемся говорить никому. Да и какой нам резон?
Элизабет с сомнением посмотрела на нее. В ее голубых глазах светилась доброта, она спокойно и прямо глядела в лицо Элизабет, ничуть не смущаясь и не отводя взора. В этой женщине было что-то такое, что заставляло ей верить, и Элизабет немного расслабилась.
— Ну вот, лучше допивай сидр, — скомандовала миссис Тукер, садясь рядом на трехногий стул. Она начала чистить картофель, лежащий перед ней на столе, бросая очистки в низкую деревянную корзинку на полу. При этом продолжала болтать:
— Меня совершенно не касается, что Александр Бурк решил вести себя как последний идиот, и не вижу, почему это должно касаться кого-либо еще.
