– Они, разумеется, побывали здесь, – мрачно сообщил Дженкинс. – Барабанили в дверь. Я пригрозил им полицией. Лорд Дункан заперся в библиотеке. Я пытался узнать у него, что случилось, но он послал меня к дьяволу. И я решил оставить его в покое.
– Ты поступил мудро, Дженкинс, – сказала Констанс со слабой улыбкой. – Мы выиграли дело, но для того, чтобы его выиграть, нам пришлось открыть лорду Дункану правду.
– Ах, – сказал Дженкинс, – теперь все понятно.
Миссис Хадсон кивнула.
– Будет немного легче вести дом, – сказала Пруденс, – если не придется притворяться, что все в порядке.
Дженкинс покачал головой:
– Насчет этого не знаю, мисс Пру. Не уверен, что лорд Дункан удовольствуется остатками вчерашнего обеда и скверным вином.
– Нет, – согласилась Пруденс. – Нам все еще придется ловчить, но по крайней мере не у него за спиной.
– Думаю, нам надо прямо сейчас поговорить с ним, – сказала Честити. – Откладывать больше нельзя.
– Нельзя и не надо, – послышался голос лорда Дункана из-за двери кухни. – Я так и знал, что вы, как заправские конспираторы, войдете из кухни. – Он всех обвел гневным взглядом. – И Дженкинс, и миссис Хадсон все знали. Только делали вид, что не знают.
– Отец, они тут ни при чем, – возразила Пруденс. – Просто они пытались облегчить нам жизнь.
Лорд Дункан слегка покраснел.
– По какой-то причине все домочадцы, к сожалению, скрывали от меня правду. – Он резко повернулся. – Обсудим все это позже в библиотеке.
Сестры переглянулись, пожали плечами и последовали за ним.
– Нет нужды закрывать дверь, – сказал он, когда они вошли в библиотеку. – В доме нет тайн ни от кого, кроме меня.
Дочери промолчали.
– Как вы убедили Фитчли показать вам мои личные бумаги? – спросил он.
Пруденс рассказала ему, как было дело.
– Ты не должен винить мистера Фитчли, – сказала она.
– Ясно, что не должен. Вы обманули его.
Он повернулся к ним спиной, и тут дочери заметили, как сильно он постарел.
– Ступайте, уходите отсюда. Не желаю вас видеть.
Они вышли из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
– Не может видеть нас или себя самого? – пробормотала Констанс.
Пруденс не сводила глаз с закрытой двери, потом вдруг сказала:
– Нет, мы не можем вынести этого бремени вины. Давайте вернемся.
Она вошла в библиотеку, сестры последовали за ней.
– Я же сказал вам...
– Да, отец, сказал. И все же ты, возможно, захочешь сжечь это. – Она вынула из сумки конверт. – Вряд ли граф Беркли будет преследовать тебя после сегодняшнего судебного заседания.
Она протянула ему конверт.
Лорд Дункан открыл его и уставился на залоговое письмо на свой дом.
– Значит, у него нет на это прав? – с сомнением спросил он.
– Нет, – твердо ответила Пруденс. – И никогда не было. Компания «Граф Беркли и К°» не имеет юридического статуса, а потому не может владеть собственностью. Сожги это письмо, отец. Сожги немедленно!
Глядя на дочерей, стоявших перед ним, лорд Дункан вспомнил о своей жене. Как дочери похожи на нее! Он тосковал по жене, ему так ее недоставало.
Он знал, что дочери так же сильно тоскуют по ней, но по-своему.
Подумал он и о том, что они – ее живое воплощение.
Лорд Дункан порвал ненавистный листок пополам, бросил обрывки в огонь и смотрел, как бумага, охваченная огнем, превращается в пепел.
Лорд Дункан Слышал, как закрылась дверь, но не двинулся с места.
– Пру, ты уверена, что сможешь встретиться с Гидеоном наедине? – спросила Честити на следующее утро, поднявшись на цыпочки, чтобы увидеть в высоко висящем зеркале, как сидит на ней шляпа.
– Конечно, смогу, – беззаботно ответила сестра, собирая в ладонь лепестки, опавшие с увядающих хризантем, стоявших в вазе на столе в холле. – Нам надо снова приступить к продаже «Леди Мейфэра» на улице и как можно скорее начать распространять газету. К тому же мы не брали свою почту у миссис Бидл уже две недели. Кон пишет отчет о судебном заседании. Так что мне просто необходимо встретиться с адвокатом. В этом нет ничего необычного.
– Надеюсь, что это так, – с сомнением произнесла Честити. Однако ей было ясно, что ее сестра уже приняла решение, а эта встреча была самым деликатным моментом в их деле, потому что им надо было отблагодарить Гидеона.
– Очень хорошо. В таком случае я ухожу. Меня не будет всего пару часов. Все зависит от миссис Бидл, а она любит поболтать.
Пруденс махнула рукой сестре и взяла со стола вазу с цветами.
Она отнесла их на кухню, чтобы выбросить, а когда вернулась в холл с пустой вазой, в дверь позвонили.
– Открыть, мисс Пру? – спросил Дженкинс, появившийся, как обычно, словно по мановению волшебной палочки.
– Это сэр Гидеон, – сказала Пруденс, оправляя и разглаживая юбку. – Проведи его в гостиную.
Дженкинс пошел открывать, а Пруденс направилась в гостиную, где переключила все свое внимание на вазу с поздними розами, которые, как ей показалось, следовало расположить несколько иначе.
– Доброе утро.
Она медленно повернулась на звук его мягкого, тихого голоса.
– Доброе утро. – Пруденс шагнула к дивану. – Садитесь.
– Благодарю вас.
Он взял кресло и стоял, дожидаясь, пока сядет хозяйка. Пруденс примостилась на подлокотнике дивана.
– Итак, если я правильно поняла, вы пришли, чтобы покончить с нашим делом, – сказала она.
– Да, именно это я и имел в виду.
Пруденс сложила руки.
– Не думаете ли вы, что несколько поспешили? – спросила она резко. – Мы еще не получили тысячи фунтов. – Она порывисто поднялась. – Не понимаю, почему нельзя было уладить все путем переписки? Как только компенсация будет выплачена, вы получите свой гонорар. Вычтете из него восемьсот фунтов, а нам отправьте оставшиеся двести?
– Видите ли, я не думал, что это возможно, – произнес он.
– Весьма сожалею, но пока у нас денег нет.
Ее зеленые глаза сверкали. Он мог видеть в их глубине изумрудные искры. Мисс Дункан была, несомненно, разгневана. И у него возникло чувство, что ее гнев не имеет ни малейшего отношения к предполагаемой причине его визита.
– К сожалению, я оказался в затруднительном положении, – пробормотал он извиняющимся тоном.
Она уставилась на него:
– Как могло такое случиться? Не городите чепухи, Гидеон. Вряд ли я поверю, что у вас финансовые затруднения. И вы это прекрасно знаете. Восемьсот фунтов для вас – не деньги.
– Разумеется, – согласился он, покачав головой.
– Тогда о чем, черт возьми, вы толкуете?
Ее выводило из себя его олимпийское спокойствие. Он поднялся:
– Раз вы не садитесь...
– Нет причины рассиживаться. Я объяснила вам положение дел, и на этом наши деловые контакты кончаются. Вы получите свою долю, мы – свою.
