Он поступил не лучше, чем его отец! Всю свою жизнь Юэн старался никогда не поступать так, как Дикий Финли, и вот теперь в одно мгновение разрушил все.
Клан Ламонтов перестанет существовать в Ковале. Боже, что он натворил!
Джанет не поняла, что случилось. Все еще расслабленная, она, казалось, парила в облаках, и ее удивила внезапная перемена в настроении Юэна, ведь она думала, что он испытывает то же самое.
Она даже нисколько не обеспокоилась, когда он не ответил на ее шутку. Вероятно, он был ошеломлен, как и она.
Только когда он сел на краю тюфяка (предоставив ей возможность любоваться его широкой мускулистой спиной), натянул свои штаны и обхватил голову рукам, она осознала, что случилось нечто нехорошее.
Только теперь Джанет поняла, что Юэн не просто так пробормотал ругательство, которого она никогда прежде от него не слышала.
Джанет постаралась не принимать близко к сердцу его поведение. Что, если она неправильно представляла то, что должно последовать за их близостью? Не важно, что он обнимал ее, гладил ее волосы и говорил, как чудесно все было и как сильно он любил ее. А на самом деле чувствовал совсем другое.
Ее сердце сжалось до боли. Джанет была не восемнадцатилетней девственницей, а зрелой женщиной. Она не нуждалась в утешениях, хотя было бы неплохо услышать их. Джанет сдержала подступившие к глазам слезы.
Она попыталась думать трезво, оставив в стороне глупое девичье разочарование, наполнявшее ее грудь. Его реакция была понятна. Она знала Юэна и не сомневалась, что, лишив ее девственности, он воспринял это, как нарушение принципов морали и чести.
Джанет считала это нелепостью, а он относился к этому серьезно.
Усевшись позади Юэна, она положила руку ему на плечо. Его мышцы напряглись под ее ладонью. Она не позволит боли омрачить ее счастье.
— Пожалуйста, не расстраивайся. На самом деле нет оснований беспокоиться. Мы не сделали ничего плохого. — Джанет улыбнулась. — Ничего, что нельзя будет исправить. Как только мы прибудем на место, я пойду к Роберту и все объясню ему — ну, может быть, не все. — Возможно, Роберт, как и Юэн, относился по-рыцарски к таким вещам. — Он меня поймет. Он будет счастлив наконец увидеть меня замужней и, выдав меня замуж, поможет твоему клану. Вот увидишь.
Юэн резко отстранился от нее.
— Ты не понимаешь — король придет в бешенство!
Джанет отшатнулась от Юэна, потрясенная его горячностью. Она не рассчитывала на проявление нежных чувств с его стороны и в ответ на его резкость сказала:
— Возможно, мы не идеальная пара, но я уверена, Роберта можно уговорить…
Юэн схватил ее за руку и развернул к себе лицом.
— Черт побери, Джанет! Не все можно уладить с помощью милых улыбок и искусного владения речью. Когда ты наконец поймешь это? Ты не представляешь последствий того, что я сделал.
Она наконец поняла, что такое его поведение объяснялось серьезными причинами.
Юэн снова обхватил голову руками.
Внезапно почувствовав холод, Джанет подняла с тюфяка плед, оставленный Маргарет, накинула его себе на плечи и устроилась позади Юэна.
— Тогда объясни мне, в чем дело, — тихо сказала она.
Джанет подумала, что Юэн решил оставить ее вопрос без ответа, однако после нескольких минут раздумий, казалось, пришел к определенному решению.
— Король уже выбрал супруга для тебя.
Джанет ахнула, глядя на Юэна глазами, исполненными ужаса и неверия. Казалось, она перестала дышать. В ее голове вертелись тысячи мыслей. Этого она меньше всего ожидала. Роберт никогда ни с кем не делился своими планами…
Осознание предательства Юэна порвало в клочья завесу счастья, которой она окружила себя. И в этом виноват не только Роберт. Она пристально посмотрела на Юэна. Она полагала, что знала этого человека, и думала, что он достаточно хорошо знал ее.
— Кто он? — холодно спросила Джанет.
— Уолтер Стюарт. — Она тяжело вздохнула. Ну, конечно! Юэн как-то вскользь упоминал это имя. Теперь она поняла всю важность того, что свершилось. Она хотела засмеяться, но опасалась, что вместо этого расплачется. Уолтер Стюарт был слишком молод, чтобы заслужить признание в обществе. — Он мой сюзерен и сын человека, которому я всем обязан, — добавил Юэн.
Джанет могла бы понять вину, которую он испытывал из-за своего предательства, однако была поглощена собственной болью и недоверием. Джанет пристально посмотрела на него, пытаясь найти то, что могло бы изменить неизбежное решение, отразившееся на его лице.
Затем она отвернулась и устремила свой взгляд на свои голые пальцы ног. В какой-то момент она, должно быть, сбросила обувь. Резкая боль пронзила ее сердце. Неужели всего лишь несколько минут назад она думала, что Юэн принадлежит ей?
— Ты мне об этом не говорил.
Это не был вопрос; ей было безразлично, по каким причинам Юэн умолчал о таком важном событии. Однако он ответил:
— Король подозревал, что ты не послушалась бы его и не вернулась назад, если бы узнала о его решении.
Ее удивление начало уступать место нарастающему гневу. Она снова посмотрела на Юэна с презрительной усмешкой.
— Однако как хорошо король знает меня. И ты, конечно, согласился с ним. Тебе, вероятно, легко было сделать это. «Это не мое дело», — так, кажется, ты говорил? Почему же тогда ты все-таки оказался вовлеченным в это дело?
Юэн сжал губы в ответ на ее издевку.
— К тому времени, когда я понял, что вовлечен, было уже поздно. Я знал, что ты разозлишься, и понимал, что моему молчанию нет оправданий, но тогда я был в большей степени озабочен тем, как сохранить жизнь нам обоим.
Его признание своей вины было слишком запоздалым.
— Ты мог сказать мне все это вечером. Ты должен был сказать.
— Да, но я не думал, что случится то, что случилось. Я полагал, будет лучше, если король сам объяснит тебе свое намерение. Я думал, наше расставание было бы менее… сложным.
— Если бы я возненавидела тебя?
Юэн посмотрел на нее.
«О Боже!» Лицо ее побледнело, этого следовало ожидать. Он вынужден отдать ее другому мужчине, не оглядываясь в прошлое. Ее сердце разбито, как стекло, упавшее на пол. И он был тому виной.
Внезапно Джанет открылась другая правда, другое предательство.
— Полагаю, мое пребывание в Шотландии не будет временным. Король не намерен позволить мне вернуться в Роксборо, не так ли?
Юэн не стал избегать ее холодного обвинительного взгляда.
— Нет, не намерен.
— Но ты позволил мне думать, что я могу переубедить его. Ты знал, как важно для меня мое дело, и все-таки допустил, чтобы я верила, будто бы смогу вернуться!
