– Итак, завтра мы отправляемся на пикник взглянуть на пещеру, показать нам которую, по-видимому, сгорает желанием ваш мистер Блу. Мои люди останутся здесь охранять дом, если вы решите к нам присоединиться. – Высокомерие этого человека, стремившегося втереться в доверие к Глориане, делало присутствие Данте на пикнике излишним.
– Я – ее телохранитель. И буду охранять ее, пока она сама от этого не откажется.
– Может быть, завтра вы не станете неотступно следовать за нею, зная о моих намерениях.
Если бы Хенли позволил себе какую-то двусмысленность или выразился неуважительно о Глори, Данте с радостью размазал бы его по стенке амбара. Но Питер Хенли просто подмигнул ему со слегка растерянным видом неожиданно для себя влюбившегося человека. Он ушел с игравшей на губах глуповатой улыбкой.
Данте долго стоял на месте и не мог понять, куда завело его горячее желание стать супругом правящей королевы и откуда взялась его готовность по доброй воле, если не из чувства острой потребности, обречь себя на положение человека, которому суждено бессильно наблюдать, как его жена будет принимать выражения верноподданнических чувств, и которого люди за его спиной будут называть мистером Елизавета Тюдор.
Ветер дул в Плезент-Вэлли постоянно, как будто его с самого начала заключила в себя эта чашеобразная котловина, и он с тех самых пор искал способ вырваться из нее. Он свистел над гребнем гор, опоясывавших долину, шумел в кронах деревьев, заполняя воздух звуками навязчивой аризонской мелодии, ни на что не похожей, в которую вплеталось в небесной гармонии с ее звуками непрерывное, монотонное жужжание миссис Блу.
– Мой народ жил и умирал на этой вот земле. – Данте непроизвольно последовал глазами за рукой мистера Блу, широким жестом очертившей чуть ли не всю Аризону. – И теперь мы живем не только на плоских холмах, но на всем этом просторе. Народ хопи по-прежнему считает священными места, где жил наши предки, и заботится о них. Я отвечаю за эту пещеру. – Он указал на особенно густую поросль мескитовых деревьев. А если бы не указал, то Данте принял бы ее просто за тенистую рощицу, а вовсе не за вход в пещеру.
Несмотря на то что все это было ново для него, Питер широко зевнул, всем своим видом показывая, как наскучил ему рассказ индейца.
Питер с Глорианой сидели на облучке чрезвычайно неудобного экипажа, который Питер называл тарантасом. Остальные теснились на заднем сиденье и тряслись, стуча зубами, на всем протяжении испещренной бесконечными выбоинами, проходившей у подножия горной цепи дороги. Судя по цветущим вдоль нее мескитовым деревьям и юкке, гора здесь не затвердела до полной непроницаемости, как выше.
– Дорога к пещере безопасна, – продолжал мистер Блу. – Женщины могут держаться за низкие ветки деревьев.
– Так пусть идут одни мужчины, – вмешался Питер. – Женщинам нечего туда карабкаться лишь для того, чтобы испачкать свои юбки в грязи какой-то старой пещеры.
Обычно бесстрастное лицо мистера Блу недовольно сморщилось. Мелодия миссис Блу зазвучала на самой высокой ноте – то был невыносимый до болезненности звук ветра.
Данте с самого начала поездки боролся с непреодолимым желанием прыгнуть на облучок и двинуть кулаком в живот Питера Хенли, но на этот раз так, чтобы стереть с лица фермера самодовольную улыбку превосходства. Его опередила Глориана, смерившая хама холодным, удивленным взглядом, от которого опустились уголки его губ. Она повернулась и по-дружески положила руку на плечо мистеру Блу.
– Мне хочется поскорее увидеть эту пещеру, мистер Блу.
– Мне тоже, – подхватила Мод. Она неловко спрыгнула с тарантаса, ушибив при этом себе зад.
Дорога к пещере оказалась, как и обещал мистер Блу, вполне проходимой. Он еще раз напомнил о святости места, которое они собирались посетить: только Бог мог создать такой узкий каменный карниз, по которому можно было так легко пройти и который не выдавал пути подхода к пещере, и только он мог вырастить здесь такую пышную зелень, не перегородив при этом проход, огибавший каменные стены и переваливавший через вершину так, что идущий по нему оставался полностью скрытым от чужих глаз.
У входа в пещеру ветер стал резким и холодным, как будто именно она была источником постоянного ветра в Плезент-Вэлли.
– Идемте, – позвал мистер Блу. – Сейчас я вам все покажу.
Все говорило о том, что за пещерой тщательно следили в течение столетий. Каменный пол, каменные стены были настолько чистыми, что их поверхность сияла почти как полированное стекло. Нигде не было видно ни одного каменного осколка. В небольшие трещины были вставлены свечи, в которых в тот день не было необходимости, так как солнечный свет свободно лился в пещеру через отверстие в ее своде.
Свет, заливавший небольшое пространство, высветил перед Данте лицо призрака. На подобии наклонного ка* менного стенда лежало мумифицированное тело конкистадора. Одновременно с Данте его увидели и остальные. К чести женщин надо сказать, что каждая из них ограничилась лишь сдавленным возгласом. Питер, у которого перехватило дыхание, пробормотал проклятие.
– Я поищу более приятный способ улучшения аппетита в предвидении нашего пикника. Подожду вас снаружи.
Данте показалось, что его ноги стали такими же окаменевшими, как ноги лежавшей перед ним мумии. В» пещере стонал холодный сухой ветер, шевеливший ржавчину на доспехах и труху от полуистлевшей одежды. Только благодаря уникальному климату здесь сохранились останки средневекового воина. Металлический конкиста-дорский нагрудник, очень похожий на его собственный, говорил о принадлежности воина к армии Франсиско Васкеса де Коронадо. Время не пощадило его одежду. От ветра шевелились лоскуты разрушенной ткани, окраска которой хоть и выцвела от времени, оставалась все же достаточно различимой, чтобы напомнить Данте о роскошном обмундировании солдат войска Коронадо, в котором их отправили в Новую Испанию.
– Я вполне мог быть с ним знаком, – прошептал Данте, опускаясь на колени, – мог провожать его корабль при выходе из гавани.
– Посмотри-ка, Данте, шлем вроде желудя, совсем как твой, – указала Мод на каменный выступ над головой конкистадора.
Рядом лежали и пустые ножны, и Данте понял, что меч, который теперь висел у него на поясе, был из этой священной пещеры. Он взял ножны в руки и стал рассматривать украшавшую их замысловатую резьбу, но не смог обнаружить и намека на имя конкистадора.
«Это вполне мог быть я сам», – понял Данте, и сердце его замерло. Если бы его помолвка с Елизаветой не потребовала его присутствия в Англии, он отправился вместе с Коронадо путешествовать в Новую Испанию.
