– Похоже, вы не способны в полной мере оценить масштаб грозящей нам опасности, мистер Уэллс, – сказала Конкордия. – Боюсь, что, едва придя в себя, оба лондонца бросятся нас искать.
– Вот что я вам скажу, мисс Глейд. Отчего-то мне кажется, что эти негодяи не смогут искать кого-то ни сейчас, ни в будущем, – проговорил Эмброуз.
От его холодного уверенного тона по спине Конкордии поползли мурашки.
– А вы… вы в этом уверены? – запинаясь, спросила она.
– Да, мисс Глейд, вполне уверен. Один из них мертв. А другой, придя в сознание, еще долго будет испытывать головокружение и страдать от отсутствия координации. – Эмброуз слегка потянул поводья, Блотчи ускорил шаг. – Полагаю, это именно вы свалили с ног здоровяка, которого я нашел возле старого сарая?
Конкордия с трудом сглотнула.
– Так вы… видели его?
– Да.
– И он был… – Она не договорила.
– Да, – ответил Эмброуз на незаданный вопрос.
Мисс Глейд судорожно вцепилась в свою сумку.
– Я никогда в жизни не делала ничего подобного, – в отчаянии прошептала она.
– Вы сделали то, что должны были сделать, мисс Глейд.
Стало быть, второй из нанесенных ею ударов оказался смертельным – она убила Римптона. По телу Конкордии пробежала дрожь, ее затошнило.
И тут Конкордию поразила еще одна мысль.
– Значит, теперь меня начнут разыскивать за убийство, – прошептала она.
– Успокойтесь, мисс Глейд, – вымолвил Эмброуз. – Когда местные власти возьмутся за расследование того, что произошло в замке – если они вообще за него возьмутся, – смерть этого негодяя спишут на несчастный случай. Наверняка они придут к выводу, что он погиб, пытаясь бороться с огнем.
– Почему вы так в этом уверены?
– Мисс Глейд, уверяю вас, никому и в голову никогда не придет, что слабая женщина, которая зарабатывает на жизнь преподаванием и воспитанием юных леди, способна угрожать закоренелому преступнику пистолетом.
– А тот человек, которого вы ранили? – тревожилась Конкордия. – Разве он не расскажет всем, что случилось?
– Придя в сознание, он не будет помнить ничего до того самого мгновения, когда я ударил его и он упал, – сказал Эмброуз.
Мисс Глейд по-прежнему крепко сжимала свою сумку.
– Почему-то мне кажется, сэр, что вы знаете обо всем, что произошло в замке этой ночью, – промолвила она.
– Как и вы, мисс Глейд, – отозвался Уэллс. – Нам остается только довериться друг другу – иного выхода у нас нет.
В начале первого ночи Эмброуз и Конкордия наконец-то остались одни в опустевшем обеденном зале гостиницы. Ради запоздалых гостей хозяин подбросил дров в гаснущий очаг, и теперь веселое пламя отбрасывало красноватые блики на поношенную, истертую многими поколениями постояльцев, мебель.
Сонная жена хозяина накормила измученных долгой дорогой девочек холодным мясом и картофельным пирогом, а потом их отвели наверх, в комнаты. После этого владельцы заведения во второй раз заперли изнутри все замки и отправились в свою спальню.
Плеснув хозяйского хереса в стакан, Эмброуз протянул его Конкордии.
Она нахмурилась:
– Да я не…
– Выпейте, – тихо приказал Уэллс. – Вино поможет вам уснуть.
– Вы так считаете? – Взяв у Эмброуза стакан, Конкордия сделала глоток вина. – Спасибо.
Уэллс кивнул, подумав, что спутница все еще с опаской относится к нему. Что ж, винить ее за это нельзя. У него тоже было к этой женщине немало вопросов, касающихся ее роли в ночном происшествии в замке Олдвик.
Подойдя к очагу, Эмброуз положил одну руку на каминную полку и задумчиво посмотрел на Конкордию.
Отблески огня играли на ее блестящих волосах, уложенных в кольца, сверкали на золотой оправе очков. Вероятно, ей около 25 лет, подумал он. Черты лица Конкордии были лишены классической правильности, традиционно ассоциирующейся с женской красотой, однако это не делало молодую женщину менее привлекательной. Особенно хороши были ее серо-зеленые глаза, взгляд которых выдавал в ней куда более зрелую и опытную женщину, чем мисс Глейд казалась вначале.
Узкий лиф ее платья подчеркивал округлость маленькой крепкой груди; изгиб талии был очень изящен, правда, сама талия не была такой тонкой, как предписывала мода. Благодаря совместному путешествию верхом на одном коне Эмброуз теперь твердо знал, что у его спутницы очаровательная круглая попка.
Он никогда не был поклонником дамской моды. Да, возможно, пропорции Конкордии не во всем соответствовали журналам мод, но и такой она была ему вполне по вкусу.
Женщина держалась с достоинством и природной грацией. А ум и явная внутренняя сила говорили о здоровом, несгибаемом духе, который не изобразить на лице с помощью косметических средств. Даже сейчас, когда Конкордия явно утомлена, в ней бурлила энергия и решимость, которые вызывали восхищение Эмброуза.
Впрочем, заметил про себя Уэллс, это вовсе не восхищение, а желание. Именно желание возбуждала в нем эта женщина. Не вовремя, надо признать, но что проку отрицать факты.
Эмброуз понимал, что его реакция на близость Конкордии отчасти физическая, которую к тому же подогревала опасность и двухчасовая скачка вдвоем на одной лошади. К тому же эта мисс Глейд до сих пор была для него загадкой. Уэллсу безумно хотелось взглянуть, что скрывается под ее сдержанной внешней оболочкой, и получить наконец ответы на все свои вопросы.
Впрочем, эти доводы никак не объясняли того очарования, которое он почувствовал при знакомстве с Конкордией.
Эмброуз наблюдал за тем, как она попивает херес. Стакан слегка подрагивал в ее руке. Напряжение, опасность, страх все еще владели ею. Впрочем, Уэллс подозревал, что худшее еще впереди. Труднее всего ей будет, когда она осознает, что убила человека ударом по голове.
Такие душещипательные открытия обычно приходят по ночам – это Эмброуз Уэллс знал по собственному опыту. Темные часы – для темных мыслей. Если Конкордия будет чувствовать себя так же, как он, то скорее всего время от времени – спустя дни, недели, месяцы и даже годы после трагедии – будет просыпаться ночью в холодном поту, с ужасом вспоминая произошедшее.
И тот факт, что на преступление Конкордия решилась лишь ради спасения собственных воспитанниц, не поможет ей избавиться от ночных кошмаров. По опыту Эмброуз знал: насилие сродни опасной форме алхимии. Владевший ею обладал большой силой, но платил за это высокую цену.
– Если хотите, мы можем отложить разговор на утро, когда вы отдохнете, – предложил Эмброуз, дивясь собственным словам.
Вовсе он не собирался откладывать разговор. И ответы на свои вопросы хотел получить немедленно, а не завтра. Все сегодня идет наперекосяк! Его тщательно разработанные планы в буквальном смысле слова растворились в дыму. Необходимо как можно скорее разработать новый план. Но не может же он требовать от нее еще каких-то действий этой ночью!
