— Называйте меня Эжени, как все. Но нужно, чтобы вы сделали нам визит, и тогда, при маме, я скажу вам, как меня называть. Тогда мне не устроят сцены, а иначе мама… если бы она знала… — я смешалась и замолчала.
— Разве вам не разрешают прогулки с молодым человеком?
— Я не знаю. Ведь до сих пор у меня не было знакомых молодых людей. — В эту минуту я начисто забыла Персона.
Он опять пожал мне руку и засмеялся.
— Но теперь у вас есть один знакомый молодой человек, Эжени.
— Когда вы придете к нам с визитом?
— Я должен придти скоро? — Он дразнил меня.
Я не ответила. Меня полностью захватила одна мысль. «Жюли… Жюли, которая так увлекается чтением романов, будет в восторге от этого молодого человека и его иностранного акцента».
— Вы не ответили мне, Эжени.
— Приходите завтра. Завтра, после того, как закроется ваше бюро. Если будет очень тепло, мы проведем вечер в саду. Там есть беседка. Это любимое место Жюли. — Мне казалось, что я очень дипломатично подвела его к вопросу:
— Жюли? До сих пор я слышал только о Сюзан и Этьене, но не о Жюли. Кто такая Жюли?
Мне следовало торопиться. Мы уже подходили к нашей улице.
— Жюли — моя сестра.
— Старшая или младшая? — этот вопрос его очень интересовал.
— Старшая. Ей восемнадцать лет.
— И… красива? — спросил он, подмигнув мне.
— Очень! — Я никогда не задумывалась, можно ли назвать Жюли красивой девушкой. Очень трудно иметь суждение о собственной сестре.
— Честно?
— У нее очаровательные карие глаза, — пылко сказала я. Это уж было истинной правдой.
— А вы уверены, что меня хорошо примет ваша матушка? — нерешительно спросил он. Он не был в этом уверен, но я тоже…
— Конечно, — ответила я. Я хотела во что бы то ни стало предоставить Жюли эту возможность. А, кроме того, у меня было еще одно затаенное желание. — Не можете ли вы привести вашего брата, генерала?
Он загорелся этой мыслью.
— Конечно! Он будет очень счастлив, так как у нас почти нет знакомых в Марселе.
— А я еще никогда не видела вблизи ни одного генерала.
— Значит, завтра увидите. Правда он пока не командует войсками, а занят разработкой планов, но это не мешает ему быть настоящим генералом.
Я попыталась представить себе генерала. Ведь я не видела генерала ни вблизи, ни даже издали. А портреты генералов времен Короля-Солнца [3] изображали старичков в огромных париках. Эти портреты после Революции были убраны на чердак по распоряжению мамы.
— Вероятно, он намного старше вас, — заметила я, потому что мой спутник показался мне очень молодым.
— Нет, разница у нас всего один год.
— Что? Брат старше вас всего на один год и уже генерал? — я рассмеялась.
— Не старше, а моложе. Брату всего двадцать четыре года, но он очень толковый юноша и его идеи иногда просто удивляют. Вот завтра увидите.
Показался наш дом. Все окна первого этажа были ярко освещены. Конечно, они ужинают.
— Я живу в этом белом доме.
Его манеры резко изменились. Увидев наш прекрасный дом, он вдруг потерял свою самоуверенность и торопливо попрощался.
— Не буду вас задерживать, м-ль Эжени. О вас уже, вероятно, беспокояться. О, не благодарите, мне доставило истинное удовольствие проводить вас. И если вы не шутили, то завтра вечером мы с братом придем, если толькодействительно ваша мама не будет против.
Открылась дверь и голос Жюли донесся до меня:
— Ну, конечно, она у калитки. Эжени, это ты?
— Иду, Жюли, — крикнула я в ответ.
— До свиданья, мадемуазель, — сказал м-сье Буонапарт, и я побежала к дому.
Через пять минут мне дали понять, что я — позор семьи.
Мама, Сюзан и Этьен сидели за столом и уже пили кофе, когда торжествующая Жюли ввела меня.
— Наконец-то! Благодарение Богу! — закричала мама. — Где ты была, дитя мое?
Я бросила на Сюзан укоризненный взгляд.
— Сюзан меня забыла, а я спала…
Сюзан держала в правой руке чашку кофе, а в левой — руку Этьена. Она с возмущение поставила чашку на блюдце.
— Нет, какое нахальство! Сначала она засыпает в Доме Коммуны, да так крепко, что когда нас вызвали, я не могла ее разбудить и мне пришлось идти одной к депутату Альбиту. Ведь там не стали бы ждать, пока м-ль Эжени соблаговолит проснуться. А теперь она является и…
— От Альбита ты, конечно, сразу побежала в тюрьму и совсем забыла обо мне. Но я не сержусь на тебя.
— Но где ты была до сих пор? — спросила мама. — Мы посылали Мари в Дом Коммуны, но там было заперто, и портье сказал, что там нет никого, кроме секретаря Альбита. Полчаса назад Мари вернулась. Боже мой! Эжени, ты шла через весь город одна? Так поздно! Как подумаю, что с тобой могло случиться!..
Мама позвонила в серебряный колокольчик, который всегда стоял рядом с ее прибором.
— Несите ужин для девочки, Мари!
— Но я пришла не одна. Меня проводил до самого дома секретарь Альбита.
Мари поставила передо мной тарелку, но я не успела еще поднести ко рту первую ложку, как Сюзан воскликнула:
— Секретарь?.. Этот цербер, который торчал у двери и выкрикивал имена?
— Нет. Это был пристав. Секретарь Альбита очень приятный молодой человек, который лично знаком сРобеспьером. Так, по крайней мере, он мне сказал. А вообще…
Но они не дали мне продолжать. Этьен спросил:
— Как его зовут?
— Очень трудное имя. Трудно запомнить. Буо… Буонапарт или что-то в этом роде. А вообще…
— И с этим совершенно неизвестным якобинцем ты путешествовала по городу сегодня вечером? — сказал Этьен возмущенно. Он воображал, что теперь обязан опекать меня вместо папы.
В нашей семье совершенно не могут мыслить логично. То они дрожали за меня при мысли, что я шла через весь город одна, то они возмущены тем, что я шла не одна, а доверилась покровительству мужчины.
— Ну, не совсем «неизвестный». Он мне представился. Его семья живет в нашем городе. Они бежали с Корсики. А вообще…
— Кушай, твой суп остынет, — сказала мама.
— Эмигрант с Корсики! — недовольно сказал Этьен. — Конечно, авантюристы, которые вмешались в политические интриги, а теперь ищут удачи у нас под покровительством якобинцев. Это авантюристы, повторяю вам.
Я положила ложку и вступилась за своего нового знакомого.
— Я думаю, что это вполне порядочная семья. Его брат — генерал. А вообще…
— Как зовут его брата?
— Не знаю. Наверное, тоже Боу… Боунапарт. А вообще…
— Никогда не слышал этой фамилии, — проворчал Этьен. — У нас не хватает обученных офицеров, так как многих, кто служил прежнему режиму, распустили по домам. Так вот сейчас очень легко выдвинуться приверженцам Революции, но они не умеют держать себя, не имеют связей и совершенно неопытны.
