— Да, но мне кажется, что сегодня вечером мне нет необходимости беспокоиться об этом, вы согласны?
— Полагаю, твоей репутации ничто не угрожает, Кальпурния. — Тетушка Беатрис похлопала племянницу по руке с неосознанно снисходительным видом. — Это ведь настоящая драма, не так ли? Этого никто не мог предвидеть. Ну кто бы мог подумать, что с твоим-то приданым ты не сможешь выйти замуж!
Калли едва не вспылила, услышав столь прозрачный намек на то, что лишь благодаря приданому у нее был шанс на замужество, но, прежде чем она успела придумать в ответ какую-нибудь колкость, тетушка Беатрис продолжила:
— К сожалению, теперь, когда тебе уже столько лет, думаю, придется оставить всякую надежду. Я с трудом могу себе вообразить, что кто-то сделает тебе предложение. Разве что какой-нибудь пожилой джентльмен, который подумывает о том, чтобы покинуть этот бренный мир, и нуждается в компаньоне. Такое еще возможно.
В голове Калли мелькнула картинка, эдакая радующая душу фантазия — тетушка Беатрис, глупо разинув рот, осматривает свое пышное платье, залитое сладким красным вином. Едва заметно тряхнув головой, Калли отбросила проказливую мысль, аккуратно поставила рюмку и вновь сосредоточила внимание на тетушке, которая все еще продолжала рассуждать по поводу незамужнего положения племянницы.
— Конечно, еще нужно учесть, что твоя внешность... хм... оставляет желать лучшего. К сожалению, времена Рубенса прошли.
От возмущения Калли лишилась дара речи. Она, наверное, ослышалась: отвратительная старуха просто не могла этого сказать.
— Ты не думала о диете? Вареные яйца и капуста... Я слышала, они творят чудеса. Может, это сделает тебя менее... более! — Дама дробно захихикала, не замечая собственной бестактности. — И вот тогда-то, возможно, нам удастся найти тебе мужа!
Пришла пора сбегать отсюда, иначе она не выдержит и либо наговорит кому-нибудь из своих родственников дерзостей, либо просто лишится рассудка, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. Избегая встречаться с теткой взглядом — она не могла гарантировать, что не выскажется в адрес злобной старухи, — Калли поторопилась распрощаться.
— Прошу прощения, тетушка: думаю, мне следует наведаться на кухню.
Ее нисколько не беспокоило, что ужин давно закончился, — Калли просто не могла оставаться среди гостей.
Едва сдерживая слезы, она укрылась в кабинете своего брата — там ее не потревожит случайно забредший гость. Лунный свет, льющийся сквозь огромные, во всю стену, окна, позволял девушке свободно ориентироваться. Она достала в буфете бокал и бутылку шерри, потом подошла к большому креслу в дальнем углу комнаты, служившей своего рода убежищем для мужчин семейства Аллендейл.
«Сегодня вечером это будет дамское убежище», — подумала девушка, делая глубокий вдох и наливая шерри. Она поставила тяжелый хрустальный графин на пол и устроилась поудобнее.
— О чём вздыхаешь, сестрица?
Калли вздрогнула и повернулась в сторону внушительного стола красного дерева в другом конце комнаты. Разглядев в полумраке фигуру за столом, она широко улыбнулась:
— Ты меня напугал.
— Пожалуй, обойдусь без извинений. Это ты забралась в мою берлогу. — Бенедикт Хартуэлл, граф Аллендейл, поднялся, пересек комнату и сел в кресло напротив сестры. — Надеюсь, у тебя есть веская причина прятаться, или я отошлю тебя обратно.
— Да? Интересно будет посмотреть, как тебе это удастся, — ты ведь не сможешь обнаружить мое исчезновение, не привлекая внимания к собственному, — поддразнила она.
— Абсолютно верно. — Бенедикт сверкнул белоснежными зубами. — В таком случае можешь остаться.
— Спасибо. — Она подняла свой бокал с шерри. — Ты очень добр.
Бенедикт налил себе виски и лениво крутил бокал в руках, а Калли залпом осушила свой и, закрыв глаза, замерла в кресле, наслаждаясь дружеским молчанием. Через несколько минут брат произнес:
— И что же заставило тебя бежать с такого большого семейного праздника?
Калли не открыла глаза.
— Тетя Беатрис.
— Что на этот раз выкинула старушенция?
Калли вздохнула и вновь наполнила свой бокал.
— Она лишь еще раз повторила то, что я уже слышала от представителей обоих семейств, собравшихся на ужин, — просто она сделала это со свойственной бестактностью.
— Ага. Замужество.
— На самом деле она сказала... — Калли помолчала и глубоко вздохнула. — Нет, я не доставлю ей удовольствия и не стану повторять ее слова.
— Могу себе представить.
— Нет, Бенни, не можешь. — Она сделала глоток. — Клянусь, знай я раньше, каково это — остаться незамужней, согласилась бы выйти за первого, кто сделал мне предложение.
— Первым тебе сделал предложение болван-викарий.
— Не следует плохо отзываться о представителях духовенства.
Бенедикт фыркнул и сделал большой глоток шерри.
— Хорошо. Я вышла бы замуж за второго. Джеффри был вполне привлекателен.
— Если бы ты его не отвергла, Калли, отец бы воспрепятствовал этому браку. Джеффри уже тогда слыл неисправимым игроком и отъявленным пьяницей. Он так и пропал в одном из игровых притонов.
— Да, но тогда сейчас я была бы вдовой, а вдов никому не позволено обижать.
— Ну, не уверен, что соглашусь с тобой, но если ты настаиваешь... — Бенедикт помолчал. — Ты действительно жалеешь, что не вышла за одного из них?
Калли вновь сделала глоток, задержав сладкое вино на языке и обдумывая его вопрос.
— Нет, — сказала она наконец. — Мне не хотелось бы стать рабыней какого-нибудь ужасного человека, который женился бы на мне только ради денег, или земли, или возможности породниться с графами Аллендейл, но не возражала бы против брака по любви.
Бенедикт хихикнул.
— Брак по любви — это совсем другое дело. Но они так редко свершаются.
— Не часто, — согласилась она, и оба замолчали. После некоторого размышления Калли сказала: — Нет... чего мне на самом деле хотелось бы, так это быть мужчиной.
— Не понял?
— Действительно хотелось бы! Например, если бы я сказала, что тебе придется следующие три месяца выслушивать ехидные соболезнования в связи со свадьбой Мари, что бы ты мне ответил?
— Я бы ответил: «Пропади оно пропадом!» — и все бы закончилось, не успев начаться.
Калли указала бокалом в его сторону.
— Вот именно! Потому что ты мужчина!
— Мужчина, которому удалось избежать присутствия на многих событиях, не давая, таким образом, возможности всяким сплетникам критически высказаться по поводу моего холостяцкого положения.
— Бенедикт, — произнесла Калли, поднимая голову, — единственная причина, по которой тебе удалось избежать всего этого, — это то, что ты мужчина. Я, к сожалению, не могу играть по этим же правилам.
