Он снова посмотрел на Джемму. Ночное небо постепенно наполнялось мерцающими огоньками звезд, и в их бледном сиянии он казался существом сверхъестественным, словно божество из древних преданий. Северный викинг, проносящийся по этим землям, неукротимый в своей мощи.
По ее телу пробежала волна неизведанного чувства, которое разбудило в ней странное ощущение. Казалось невозможным так остро чувствовать взгляд какого-то человека, однако она его чувствовала. Его жеребец фыркнул и ударил копытом в землю — и он стиснул его бока коленями. Она вдруг безумно пожалела о том, что благородный рыцарь сейчас уедет, и разочарование уже начало накрывать ее удушливой волной.
Однако ее спаситель не уехал. Он остановил своего жеребца рядом с ней, одобрительно усмехнувшись тому, что она осталась стоять на месте, не издав ни звука. Джемма была слишком поглощена своими странными ощущениями, чтобы заговорить. Бывают в жизни моменты, когда слова оказываются лишними.
— Садись ко мне, милая. Тебе в этой компании оставаться не стоит.
Он склонился с седла, крепче сжимая ногами бока коня. Она невольно посмотрела на его бедра и была потрясена видом обнаженного тела с буграми мышц, говоривших о его огромной силе.
— Давай мне руку, и все будет в порядке. Лучше бы мне снова не подхватывать тебя.
Однако если она не послушается, он сделает именно это — Джемма ясно поняла это по его тону. Это был приказ человека, который привык, что ему повинуются, каким бы ни было ее собственное мнение.
Конечно, ей совершенно не хотелось остаться здесь после всего, что с ней произошло. Она подняла руку и положила ее на протянутую им ладонь, но тут же невольно отдернула снова, соприкоснувшись с его горячей кожей. Такого она не испытывала никогда в жизни. Ее тело начала сотрясать дрожь, щека пульсировала болью от жестокого удара наглого англичанина. Она вдруг почувствовала все свои ссадины и царапины, и колени у нее подогнулись, потому что только что пережитый ужас, наконец, ворвался в ее разум и начал его терзать кровавыми подробностями случившегося. Она ярко представила себе, что хотели с ней сделать англичане, и прикосновение любого мужчины внезапно стало ей нестерпимо отвратительным. Отшатнувшись, она крепко стиснула руки.
— Спасибо вам… за помощь… но я лучше… вернусь в Эмбер-Хилл.
Джемма начала искать взглядом свою кобылу, но в темноте не смогла понять, которая из лошадей ее. Юнцы держали по несколько животных, и ей никак не удавалось решить, которое же ее собственное. Она вдруг заметила, насколько холодным стал воздух, и темнота тоже сгущалась: тучи затягивали небо, скрывая даже слабый свет луны и звезд.
— Давай мне руку, милая. Пора уезжать отсюда. Медлить нельзя.
Его голос был тихим и завораживающим. Подняв взгляд, она увидела, что он смотрит на нее — и в его глазах отражается звездное небо. Джемма снова попробовала поднять руку, но замерла, почувствовав, как сильно она дрожит. Этот признак слабости вызвал у нее немалую досаду, но справиться с дрожью у нее не получалось.
— Ну же, милая. Тут опасно задерживаться.
— А ехать с вами не опасно?
Она действительно не была в этом уверена, потому что он слишком уверенно держался в окружении ночной тьмы. Все его воины продолжали сидеть в седлах, не выказывая ни малейшего страха перед сгущающейся темнотой. Ее слова пришлись ему не по нраву: его лицо застыло, а в глазах вспыхнула оскорбленная гордость. Ожидающие их воины недовольно заворчали.
— Я тебя не ударю.
Что уже было лучше того, что она могла ожидать от лишившихся коней англичан, остававшихся неподалеку. Хотя они и были ее соотечественниками, она почувствовала, что гораздо больше доверяет шотландцам. Особого выбора у нее не было: она хотела остаться в живых, а предложение шотландца было для нее единственным способом сохранить себе жизнь.
Подняв, наконец, руку, она решительно положила ее на протянутую ей ладонь. Бэррас обхватил ее за запястье, и она подпрыгнула, чтобы ему легче было усадить ее на коня. Он подхватил ее и посадил позади себя.
— Держись за меня, милая.
Ничего другого ей и не оставалось: пришлось вцепиться в него, прильнуть к его спине, чтобы не сорваться с седла. Ее ноги прижались к его ногам, а из-за движения коня их бедра начали колебаться в такт. Единственной преградой между их телами оставались широкие ножны. Она была даже рада ощущать края жесткой кожи, потому что они не позволяли ей полностью раствориться в его теле. Сейчас ей следовало бы думать совсем о другом: об англичанах, которые остались у них за спиной, или о том, что завтра брат, скорее всего, выпорет ее за то, что она уехала из замка на ночь глядя. А еще ей следовало подумать о Синклере. Рыцарь будет весьма недоволен тем, что она ускользнула, как только он на мгновение забыл о ней. Он не из тех людей, кто во второй раз допускает одну и ту же ошибку.
Вместо этого все ее мысли и чувства были сосредоточены на мужчине, за которого она цеплялась. Ее руки легко сомкнулись на его узкой талии. Его тело отдавало ей невероятно много тепла. Приникнув к нему, она перестала ощущать пронзительный ночной холод. Ветер холодил тыльную сторону ее открытых кистей, но ее ладони согревал мужчина, за которого она держалась.
Она пристроила голову ему на плечо, прижавшись щекой к шерстяному камзолу. Ножны были закреплены на его спине наискось, и край пледа он натянул на правое плечо, чтобы оружие меньше на него давило. Внезапно одежда шотландских мужчин перестала казаться ей странной: она была разумной и удобной. Поняв это, она перестала считать его полным дикарем, увидев вместо этого умелого воина.
Ее дыхание участилось вслед за ускорившимся сердцебиением. Втянув ноздрями запах его тела, она задрожала. Этот запах был пряным и вызвал глубоко в ее теле странное ощущение, какую-то дрожь, которая вскоре отозвалась сладкой пульсацией у нее между ногами. При каждом движении коня ее интимные складки двигались по кожаному седлу, а запах его тела почему-то делал это странное чувство еще острее. Она сама себя испугалась, нервно облизнув губы, которые внезапно пересохли. Все те жаркие взгляды, которые он адресовал ей прежде, сейчас снова вспомнились ей дразнящим влечением, в котором она сама себе не хотела признаваться. Сейчас, прижимаясь к нему, она готова была жалеть, что в свое время не пошла ему навстречу. Сколько бы она ни слушала, как другие женщины судачат о своих возлюбленных, ее это никогда не интересовало. И вот теперь ее тело не позволяло ей забыть о нем и наслаждалось близостью к нему.
Если Бэррас это и заметил, то ничего не стал говорить, за что она была ему благодарна. Незнакомые ощущения стремительно растекались по ее телу, заполняли все его уголки и пьяняще кружили голову. Справиться с ними, казалось, было совершенно невозможно. Ее пальцы распрямились и прижались к нему: ей неодолимо захотелось лучше почувствовать его тело. Под пальцами она ощутила тугие бицепсы, которые не могла спрятать даже плотная ткань его пледа.
