— Скорее всего да, — тихо ответила Беатриса и взяла с подноса бисквит. Пэн сразу приподнял голову, с интересом посмотрев на ее руку. — Но проблема в том, что из тех, кто знал его до войны и мог подтвердить его слова, не осталось никого.
Лотти отвела взгляд от подноса с печеньем и спросила:
— Что значит «никого»? У него же есть сестра, не так ли?
— Да, но она сейчас живет в колониях, — откусив печенье, проговорила Беатриса как-то невнятно. — Кроме того, есть тетка, но и она как назло за границей. Ее дворецкий имеет очень смутное представление о том, где она может быть сейчас. Да и сам дядя Реджи признался, что видел Хоупа лишь мальчиком, когда ему было лет десять или около того. Дядя тоже ничем не может помочь.
— А как же друзья-приятели? — удивилась Лотти.
— Он пока еще слишком слаб, чтобы выходить из дома. — Беатриса закусила губу. Сегодня утром ей пришлось быть очень настойчивой, чтобы удержать Хоупа в постели в розовой спальне. — Мы послали записку виконту Вейлу, который говорит, что якобы был свидетелем смерти Хоупа.
— И что?
Беатриса пожала плечами:
— Говорят, он в своем загородном поместье. Потребуется несколько дней на то, чтобы он добрался до Лондона.
— Ну что ж! В таком случае тебе ничего не остается, как играть роль заботливой сиделки возле свирепого, но довольно красивого мужчины. Учитывая избыток волос на его голове, его можно считать давно исчезнувшим графом или черноволосым негодяем под графской личиной, который может подвергнуть опасности твою добродетель. Мне не хочется об этом говорить, но я ужасно тебе завидую.
Беатриса посмотрела на Пэна, который быстро подхватил оброненный кусочек сахара и моментально разгрыз его. Она вспомнила, как Хоуп навалился на нее всей тяжестью своего тела, вызвав в ней очень сильные ощущения, в которых она пока не разобралась до конца.
— Беатриса? — Лотти присела возле нее, водя наморщенным носиком, будто что-то учуяла. Однако вид у Беатрисы был совершенно беззаботный.
— Да?
— Твое «да», Беатриса Корнинг, просто очаровательно. Оно звучит так, будто у тебя во рту сладкий крем! Что происходит с тобой?
Беатриса поморщилась:
— Знаешь, он днем бредил…
— Неужели?
— А когда его перенесли в спальню…
— Что же было дальше?
— Это случилось как-то непреднамеренно…
— Боже мой!
— Он каким-то образом опрокинул меня на постель и оказался… — Беатриса взглянула на возбужденное лицо Лотти и, прикрыв глаза, добавила: — прямо на мне.
В комнате воцарилась тишина. Беатриса метнула в сторону Лотти мгновенный взгляд. Лотти безмолвно смеялась, будто на время утратила дар речи.
— Но ведь ничего такого не случилось, — обиделась Беатриса.
— Как это ничего? — нарочито строго спросила, обретя дар речи, Лотти и шутливо заявила: — Да он скомпрометировал тебя.
— Ничего подобного. Рядом стояли слуги.
— О, прислуга не в счет! — Лотти вскочила и принялась громко звонить в колокольчик.
— Нет, в счет, — настаивала Беатриса. — Там было трое слуг, трое свидетелей. Что ты делаешь?
— Хочу заказать еще чаю. — Лотти многозначительно взглянула на опустошенный поднос. — Я полагаю, что нам нужен полный чайник и еще тарелка печенья.
Беатриса опустила глаза:
— Дело в том, что…
— В чем?
— Он выглядел таким испуганным, Лотти. Лотти присела и поджала губы:
— Он обидел тебя?
— Нет, — Беатриса отрицательно покрутила головой, — хотя на какой-то миг мне стало страшно, и я почти задыхалась, но это пустяки. Главное было в его глазах. Нет, он вовсе не намеревался убивать меня. — Она сморщила нос: — Ты, должно быть, считаешь меня полной идиоткой.
— Конечно, нет, дорогая. — Лотти покусывала свои губы. — А ты уверена, что, находясь в доме дяди, он не представляет никакой опасности?
— Даже не знаю, — Призналась Беатриса. — Но что нам остается делать? Если мы выбросим его на улицу, а он, в самом деле, окажется графом, то нас все осудят, и вполне справедливо. Возможно, он даже приведет в дом судебных приставов и затеет судебный процесс против моего дяди. Но для начала я поставила у его дверей охрану.
— Предусмотрительно, — заметила Лотти, но по-прежнему выглядела встревоженной. — А ты думала о том, что будет, если он настоящий граф и наследник?
В эту минуту в гостиной появилась горничная с чайным подносом, что на минуту отвлекло Лотти и избавило Беатрису от необходимости сейчас отвечать на мучающий ее вопрос. Если смотреть правде в глаза, то она очень боялась будущего — вернее, того, что оно несло. Если мужчина в розовой спальне — виконт Хоуп и ему удастся отстоять свои права на титул и наследство, то ее вместе с дядей Реджи ждет печальная судьба. Их, по-видимому, выселят из Бланшар-Хауса. Они потеряют все: поместье, доходы с поместья, которыми они так привыкли пользоваться в течение последних пяти лет. Дядя Реджи, конечно, страшно расстроится.
И вообще, неизвестно, как подобная ситуация может отразиться на его здоровье. Дядюшка мог говорить что угодно, считать приступ апоплексии чем-то не заслуживающим внимания, но Беатриса хорошо помнила его искаженное бледное лицо, как он хватался рукой за сердце и с трудом мог дышать. От всплывшей в ее памяти картины у нее защемило сердце. Что же им делать? Нет, она не хотела потерять своего горячо любимого дядюшку.
Обсуждать сейчас сложившуюся ситуацию она явно не хотела. Поэтому когда Лотти опять уютно устроилась на обитом бело-розовым шелком диванчике и вопросительно взглянула на подругу, Беатриса замялась и, улыбнувшись, сказала:
— Думаю, теперь нам стоит перейти к обсуждению мистера Грэма и билля о ветеранах. До меня дошли слухи, что мистер Уитон не прочь провести еще одно тайное совещание, перед тем как…
— Фу, как меня утомили вечные разговоры Нейта о политике, как мне надоел этот билль о ветеранах! — Лотти схватила украшенную кисточками, вышитую золотом подушечку и сжала ее в руках. — Как я устала от политики и от мужа!
Горничная быстро поставила чайник со свежим чаем, угощение и торопливо убрала ненужную посуду. Беатриса молча наблюдала за тем, как горничная ловко разливает свежий чай. Лотти часто была с ней откровенна, но Беатриса начинала тревожиться: неужели в последнее время в семье ее любимой подруги возникли какие-то проблемы? Многие завидовали их браку. А какая была пышная торжественная свадьба! Нейтан Грэм происходил из богатого, недавно выбившегося в свет семейства, тогда как Лотти принадлежала к древнему, но обедневшему роду. Их союз во всех отношениях выглядел идеальным — деньги и знатность, хотя Беатриса верила в то, что не последнюю роль тут сыграла любовь. Во всяком случае, ей было доподлинно известно, что Лотти вышла замуж по любви. Неужели она ошибалась?
