Он приостановился перед комнатой Кирсти и чуть приоткрыл дверь, чтобы дети смогли увидеть, что их леди рядом с ними и в полной безопасности. Она лежала на животе, раскинувшись на постели, линии хрупкого тела едва виднелись под одеялами. Лицо было обращено к ним, одна рука, сжатая в кулачок, почти касалась губ. «Совсем как ребенок», — подумал Пейтон и в который раз задался вопросом: что же было в ней такого, что помешало сэру Родерику воспринимать ее как ребенка? Ведь в нежном пятнадцатилетнем возрасте она, должно быть, еще меньше напоминала взрослую девушку, и, однако, ее муж, несмотря на все свои надежды, судя по всему, не сумел убедить себя в том, что она ребенок, когда пришло время возлечь с ней на супружеское ложе. Пейтон имел несчастье сталкиваться с мужчинами, имевшими такие же порочные наклонности, как и сэр Родерик. Но у всех у них были и жены, и дети, и все они были, очевидно, способны к выполнению супружеского долга, несмотря на демонов, таящихся внутри. Возможно, подумал Пейтон, демон сэра Родерика полностью подчинил его себе. Пейтон тихо прикрыл дверь и подвел детей к их собственной комнате.
— Вы будете сражаться с сэром Родериком завтра утром? — спросил Каллум шепотом, на секунду задержавшись возле Пейтона, в то время как Мойра на цыпочках шла к своей постели.
— Я начну сражение прямо завтра, да, — ответил Пейтон так же тихо. — Думаю, это будет долгая битва. К штурму надо будет готовиться медленно и осторожно.
— Почему?
— Потому что, кроме нас, никто не хочет выступить против сэра Родерика. Только мы. А этого недостаточно. Его семья очень могущественна.
— Нас всех убьют.
Пейтон, довольный тем, что мальчик оказался достаточно умен, чтобы понять всю сложность ситуации, кивнул:
— А также мои родичи и родичи вашей леди могут оказаться в большой опасности, может, даже начнется межклановая война. Да, сэр Родерик должен умереть, но надо постараться, чтобы из-за него не погибли ни в чем не повинные люди.
Каллум кивнул:
— Все это потребует времени.
— Да, мальчик, тем более что и ты, и остальные дети, и ваша леди должны находиться в надежном укрытии. Сэр Родерик отведает разящей стали правосудия, но ты должен проявить терпение.
— Я буду терпелив. Я вырасту и стану сильным, — Каллум бросил взгляд на нож, который держал в руке, — и научусь сражаться. — Он посмотрел на Пейтона. — И не только сильным. Я стану ловким и умелым.
— В этом я не сомневаюсь.
— И смогу защитить малышей от всех выродков вроде сэра Родерика. Я научусь выслеживать таких злодеев и расправляться с ними. Клянусь.
Каллум направился к своей постели.
Пейтон же пошел к себе, размышляя над словами Каллума. Мальчик дал клятву защищать детей. Пейтон и вся его родня сделают все возможное, чтобы мальчик смог ее выполнить. Каллум должен вступить во взрослую жизнь, имея за спиной годы учения и обладая всеми необходимыми навыками. У него должно быть оружие, которое понадобится ему, чтобы сообразно собственному желанию стать защитником невинных душ. Пейтон понимал, что, если он сумеет оставить после себя в мире такое наследие, ему будет чем гордиться.
— Где дети? — спросил Пейтон Йена Сильного, с которым столкнулся возле комнаты детей, в которой сейчас никого не было.
— Да они все встали с час назад или даже раньше и где-то тут бегают, — ответил Йен.
— Господи! Как же я вчера утомился, если даже беготня пятерых детей не разбудила меня!
— Да нет, эти детишки такие тихие, что сердце разрывается, глядя на них. Ходят, как маленькие привидения. — Йен печально покачал головой и стал спускаться с лестницы. — Моя Элис тоже ничего не услышала бы, не разбуди ее Мойра. Бедная девочка не смогла сама одеться.
— Мойра относится к нам с большим доверием, — заметил Пейтон, спускаясь вслед за Йеном.
— Моя Элис думает, что остальные малыши тоже перестанут нас бояться. Девочку, похоже, когда-то очень любила ее мать, так что она знает, что взрослые могут быть и добрыми. А маленькие мальчики, наверное, не так долго прожили у этого злодея, и потому он не успел полностью вытравить в них детскую доверчивость. А вот Каллум утратил почти полностью и то и другое еще прежде, чем этот проклятый сэр Родерик удостоил его своим вниманием. Ведь он же был беспризорником, жил на улице и вел ужасную жизнь, как бездомная кошка.
Пейтон вздохнул:
— Но он выжил. Он сильный мальчик. И хочет стать защитником обездоленных.
— И возможно, станет им, если только удастся научить его чему-нибудь. Не только резать глотки негодяям вроде сэра Родерика.
— Да, эта задача не из легких, — смеясь, признал Пейтон. — Впрочем, его кошмарное детство теперь может сослужить ему неплохую службу. Он закален, хорошо знает и темную сторону жизни. И возможно, в Каллуме никогда не было того, что ты называешь детской неиспорченностью и невинностью. — Пейтон нахмурился. — Однако что-то в этом мальчике кажется мне знакомым, как это ни странно. — Он пожал плечами. — Ну, не важно. Сейчас нас должно интересовать только одно — как избавить мир от Макая.
— Так вы собираетесь послать весточку родным?
— Нет, пока нет. Если я буду вынужден просить их поддержать меня в борьбе с кланом столь могущественным, как клан сэра Родерика, мне придется представить им хоть какие-то доказательства его злодейств, чтобы с их помощью в случае чего предотвратить межклановую войну. Придется, конечно, обратиться к ним, если Кирсти и детям будет грозить смертельная опасность или случится что-то, с чем мы не сможем справиться собственными силами.
— Полностью с вами согласен, — сказал Йен Сильный. — Пока попробуем справиться со злодеем сами.
Пейтон кивнул и направился к своему креслу. Кирсти расставила тарелки с едой перед детьми и теперь накладывала что-то себе. Пейтон сел рядом с ней. Каллум сразу уставился на него и ел, не глядя в тарелку. Остальные дети, поприветствовав хозяина, больше не обращали на него внимания, и занимались только едой. Для Пейтона становилось все более очевидным, что младших детей удалось спасти вовремя, прежде чем жестокое обращение искалечило их души. Они держались настороженно, и их легко было напугать, но ни в одном из них не чувствовалось ни яростной подозрительности Каллума, ни его гнева.
— Хорошо ли вы спали, миледи? — спросил Пейтон, беря себе хлеба и фруктов.
— О да, — ответила Кирсти. — Давненько мне не доводилось спать в такой мягкой, теплой постели. Еще и помыться перед сном, и поесть. Да здесь сущий рай!
— Но миледи ведь была замужем за знатным лордом? — удивилась Элис. Она поставила перед Пейтоном полную миску овсянки, подслащенной медом, и добавила овсянки детям, так и не дождавшись ответа от Кирсти. Вместо нее ответил Каллум.
