Отец явно не пришел в восторг от помолвки, хоть и старался не выказывать недовольства. Он недолюбливал Себастьяна, и перспектива с ним породниться была ему не по душе. Тем не менее, грядущий брак Константина и Мии был весьма выгоден с политической точки зрения, поэтому Зигурд, скрепя сердце, дал на него согласие.
Следом Мию поздравили братья — кажется, оба стали еще румянее и плечистее с тех пор, когда она их видела в последний раз.
— Молодец, сестренка, захомутала таки этого слюнтяя, — пробасил Свен, стискивая ее в медвежьих объятиях.
— Так ему и надо, — с другой стороны навалился Инго, и Мия была готова поклясться, что слышит треск собственных ребер.
Когда ее, наконец, выпустили из кольца могучих рук, Мия увидела Бьянку и с легкой досадой отметила, что та заметно похорошела. Шрама почти не видно — неужели помогли чудодейственные мази? Немного округлилась после родов — но ей это даже к лицу. Синее, расшитое серебром платье без корсета, завышенный лиф — никак носит второго ребенка? Каждый год, что ли, собралась рожать? Ничего удивительного, ведь ее муженек — Мия перевела взгляд на смуглого красавца в шелковом тюрбане — разогнал ради нее целый гарем, и теперь сестрице приходится одной отдуваться за кучу наложниц.
Бьянка сдержанно поцеловала Мию в щеку. Амрен холодно ей кивнул. Мия презрительно фыркнула про себя: «Пф, подумаешь, эка невидаль — стать султаншей варварской страны. Да если бы не помощь отца, то этих двух выскочек давно бы уже скинули с престола. Хорошо, что я буду княгиней культурного и цивилизованного государства».
Мия торжествующим взглядом окинула роскошно убранный зал: сверкающие люстры и пышные букеты, белоснежный мрамор и богатая позолота. Весь цвет Ангалонии собрался здесь, чтобы поздравить наследника с помолвкой. Разве что герцог Альберди проигнорировал это важное событие: разобиделся на то, что Константин бросил его любимую внучку. Да и черт с ним. Еще приползет на коленях… Скорей бы свадьба! Хочется уже побыстрее стать полноправной хозяйкой этого дворца.
Стоя рядом с женихом, Мия принимала поздравления и подарки, и украдкой поглядывала на себя в зеркало. Нежное персиковое платье, расшитое розовым жемчугом, великолепно оттеняло безупречную кожу. В ушах сверкали бриллиантовые серьги, а на груди — драгоценное ожерелье. Волосы, присобранные на висках и украшенные крохотными живыми розочками, красиво струились по точеным плечам. Рядом стоял Константин — высокий, статный. Синий бархатный камзол выгодно подчеркивал подтянутую фигуру, блестящие кудри медной стружкой ниспадали на воротник.
«Как чудесно мы смотримся вместе! Мы — идеальная пара, и когда мы поженимся, о нашей свадьбе будут слагать легенды, — Мия растопырила пальцы, чтобы еще раз полюбоваться помолвочным кольцом — белое золото, большой овальный изумруд в центре и россыпь мелких бриллиантов вокруг. — Это самый счастливый день в моей жизни»…
После официального приветствия гости расселись за круглые столы, накрытые белоснежными скатертями. Вереница слуг принялась вносить изысканные угощения. Птица и дичь с аппетитной корочкой, рыба в золотистой панировке, нежнейшие устрицы и омары, пикантные сыры, свежевыпеченный хлеб — от вида и запаха всего этого великолепия слюна чуть ли не капала изо рта.
Мия сидела вместе с женихом и обеими правящими семьями. Слева от нее Изабелла и Доминика вели такую сладкую беседу, что со стороны могло бы показаться, что достопочтенные дамы являются лучшими подругами.
— Ах, милочка, ты прекрасно выглядишь, — соловьем заливалась Изабелла. — И какая чудная у тебя прическа — так ловко маскирует седину!
— И ты отлично сохранилась, дорогуша, — в тон ей отвечала Доминика. — Уверена, если бы в зале погасла половина свечей, то твои морщины стали бы совершенно незаметны.
Мия лишь тайком посмеивалась, слушая их лицемерное кудахтанье.
Справа от нее оживленно тараторили братья, наперебой расспрашивая Амрена и Бьянку о подробностях очередного неудавшегося переворота: далеко не все в Алькантаре приветствовали прогрессивные реформы нового султана.
Дядюшка и отец, сидящие напротив Мии, старательно делали вид, что не замечают друг друга. Зигурд жадно впивался зубами в сочную фазанью ногу, а Себастьян чопорно ковырял вилочкой паштет из гусиной печени.
В дальнем углу зала на небольшом возвышении сидели музыканты, услаждая слух гостей чарующей мелодией. Плавные переливы рояля, певучие всхлипывания скрипки — музыка не отвлекала от светских бесед, но придавала вечеру приятную атмосферу.
Как только праздник достиг той стадии, когда в животе остается место лишь для десерта, а в голове кружится благостный туман, князь Себастьян попросил минуточку внимания.
— Дорогие невеста и жених, дорогие гости, позвольте представить вам необыкновенно талантливого музыканта, чье выступление, вне всякого сомнения, послужит украшением нашему чудесному вечеру. Встречайте: Теодоро Мариотти! Просим, маэстро!
Публика зашумела в радостном предвкушении. Мия как раз была чрезвычайно занята божественным клубничным желе со взбитыми сливками, поэтому не особо внимательно наблюдала за происходящим. Лакеи распахнули дверь, и в зале появился высокий мужчина в темной одежде. Поприветствовав гостей, он направился к подмосткам, а за ним следовал пожилой слуга с огромным футляром в руках.
Мариотти уселся на стул, а помощник достал из футляра виолончель и вручил своему хозяину. Тот поставил инструмент вертикально между раздвинутых ног и взял в руку смычок.
Мия проглотила скользкий ароматный кусочек желе и потянулась за следующим, но в этот момент под сводами прокатился низкий мерцающий звук, от которого на коже встали дыбом крохотные волоски. Мия застыла, как громом пораженная. Ложечка выпала из пальцев, а в груди что-то встрепенулось, защекотало и сладко замерло в животе.
Томная музыка заструилась легко и плавно, то усиливаясь, то затухая. Мия ощутила, как тело будто наполнилось глубокой сильной мелодией, которая пронизывала душу насквозь, подобно тому, как солнечные лучи пронизывают толщу морской волны.
Смычок то невесомо порхал по струнам, то безжалостно их терзал, заставляя виолончель то нежно петь, то исступленно рыдать… Мия как завороженная уставилась на него и внезапно в памяти всплыли другие движения — такие же уверенные и размашистые…
В ту же секунду Мия узнала музыканта. Короткие вьющиеся волосы, густая щетина на подбородке, полуприкрытые в экстазе глаза…
Теодоро Мариотти…
«Тео»!
Щеки полыхнули жаром, в горле пересохло. Мия судорожно отхлебнула вина и украдкой взглянула на Изабеллу. Та с абсолютно невозмутимым видом ковыряла вилочкой пирожное. Вот это самообладание! Притащить любовника на помолвку сына… Хотя, вроде как, это сам князь его пригласил… Вот будет скандал, если он узнает…
Мия невольно продолжала пялиться на Мариотти. Блестящие иссиня-черные кудри, выразительные смоляные брови, красивый порочно изогнутый рот… До чего же хорош! И где только тетка его откопала?
Мелодия лилась под сводами зала — тягучая и страстная, густая, как стекающий с ложки мед. Сочное певучее звучание напоминало человеческий голос… Голос, идущий из самой глубины души.
Зрители застыли, как зачарованные, кто-то не донес вилку до рта, кто-то оцепенел с недопитым бокалом — все замерли в ожидании кульминации. Время словно остановилось, и в целом мире не осталось ничего кроме музыки, заставляющей сердце биться с ней в унисон.
Наконец, мотив достиг своего апогея. Все ноты, все аккорды, словно нити, стянулись в единое целое, сплелись в наивысшей точке, и взорвались ослепительной вспышкой, разбивая пространство на мелкие осколки.
На несколько секунд повисла потрясенная тишина, а затем грянули оглушительные аплодисменты. Бароны, герцоги и графы бешено хлопали в ладоши, свистели, топали ногами и кричали: «Браво!» Мия кричала и хлопала вместе со всеми, не сознавая что делает, утопая в иной реальности, в мире всепоглощающей гармонии, серебряными струнами пронизывающей бытие.
