— Да, — согласно кивнула девочка. Против обыкновения Дэвид почему-то не улыбался. Он как-то странно взглянул на Викторию.
— Ты готова? — коротко спросил он. Виктория не знала причины такого поведения Дэвида, но сразу же почувствовала сковавшую ее неловкость.
— А разве нельзя сегодня не брать с собой ребенка? — очень серьезно и даже немного резко спросил Дэвид. Это вконец смутило и озадачило Викторию.
— Я же ей пообещала, — недоуменно ответила она. — Я не думала, что ты будешь против. Ей очень хочется покормить уток, она не будет нам мешать.
— Желаю вам приятной прогулки. — Скрестив руки на груди, Дамьен насмешливо взирал на них с верхней ступеньки лестницы.
Собрав всю свою волю в кулак, Виктория заставила себя обернуться и с достоинством посмотреть прямо в глаза своему мучителю.
— Надеюсь, Эстербридж будет тебе надежной опорой, моя дорогая, и не позволит еще раз оступиться и упасть, — сквозь зубы процедил он, хлопнул дверью и скрылся.
Увидев отца, Дамарис собралась было побежать к нему, но благоразумно передумала и, покрепче ухватившись за руку Виктории, потянула ее к выходу.
Дэвид, одетый в короткую куртку горчично-желтого цвета, все так же молча шагал впереди. Неожиданно для самой себя Виктория заметила, что желтый цвет, а именно ему Дэвид отдавал явное предпочтение, ему совершенно не идет. Его лицо тоже казалось болезненно-желтым.
Впервые за все годы их знакомства она обратила на это внимание.
Тодди, любимая кобыла Виктории, увидев хозяйку, заволновалась и радостно зафыркала в ожидании своих законных двух кусочков сахару. Но Виктории было явно не до нее. Она терялась в догадках. Что произошло с Дэвидом? Его поведение не поддавалось разумному объяснению. Он добросовестно выполнял все, что от него требовалось — помог Виктории сесть в седло, подал ей повизгивающего от восторга ребенка, взял корзину с едой…Но все это он делал молча, ни разу не улыбнувшись. Он никогда так не вел себя в ее присутствии. И еще ей показалось, что он старательно прячет от нее глаза.
День был солнечным и очень теплым. Редкие кудрявые белокурые облака только подчеркивали изумительную голубизну неба. Путь предстоял неблизкий, и Виктория наконец решилась нарушить молчание.
— Прекрасный день, — нерешительно поделилась она своими наблюдениями.
— Да, — эхом отозвался Дэвид.
Краткость ответа заставила Викторию усомниться в желании собеседника вести салонный разговор о погоде, и она растерянно замолчала. Между ними вновь повисла тяжелая гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая веселым щебетанием не замечающей дурного настроения взрослых девочки.
Наконец они остановились у пруда. Утомленная длительной ездой, Дамарис скатилась с лошади прямо на руки вовремя подоспевшему Дэвиду, быстро вырвалась на свободу и с радостным воплем устремилась к расположившейся неподалеку стае уток. Продолжая хранить молчание, Дэвид помог Виктории слезть с лошади. Девушка ласково и застенчиво улыбнулась ему.
— Я выйду за тебя замуж, Дэвид, если ты все еще хочешь этого, — тихо сказала она и, покраснев, опустила голову.
Выслушав ее признание, Дэвид повел себя еще более странно, чем раньше. Грустно, отчужденно и немного презрительно поглядев на нее, он процедил сквозь зубы:
— Могу я поинтересоваться, почему ты решилась именно сейчас? В этом году ты уже трижды меня отвергала.
Виктория растерялась. Ей и в голову не приходило, что ему может показаться странным ее внезапное согласие. А что, если сказать ему правду? Что ей просто необходимо уехать из Драго-Холла, потому что его хозяин преследует ее, что сделать это можно, только выйдя замуж. Признаться, что не любит Дэвида, но поклясться, что до гроба будет ему верной и преданной женой…
Громкий голос Дамарис, настойчиво требующей хлеба для своего любимца — отца утиного семейства Кларенса, вывел ее из раздумий, и Виктория поспешила к девочке.
Глядя ей вслед, Дэвид вдруг почувствовал щемящую тоску. Всем своим существом он стремился к этой юной женщине, почти ребенку, такой слабой и хрупкой, беззащитной и отчаянно одинокой. Его сердце переполняли любовь и нежность… Но тут он вспомнил…
Дэвид пристально всматривался в спешащую к нему девушку, словно желал проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, но, видимо, остался неудовлетворенным, потому что, нахмурившись, произнес только одно слово:
— Итак?
— Думаю, мы должны как следует все обсудить, Дэвид, — после легкого колебания вновь заговорила Виктория, — и, честно говоря, я давно собираюсь тебе кое-что рассказать.
— Что именно?
— Ну, во-первых, речь о деньгах. У меня ничего нет.
— Ты отлично понимаешь, что Дамьен не может не дать тебе приданое. Он же не захочет прослыть на всю округу мелочным скупердяем!
— Но твой отец…
— Мой отец примет тебя, и это тебе тоже хорошо известно. Да, он человек суровый и непреклонный, но к тебе он почему-то относится совершенно иначе.
Виктория уставилась на него в немом изумлении:
— Но почему?!
Дэвид пожал плечами и с непривычной, совершенно несвойственной ему настойчивостью спросил:
— Что еще ты хотела мне рассказать, Виктория? Она никак не могла понять, что происходит с Дэвидом. Он никогда еще не был с ней так груб. Наверняка здесь не обошлось без Дамьена. Это его рука! Не в силах больше выносить неизвестность, Виктория без обиняков спросила:
— Что тебе сказал Дамьен? Вы говорили обо мне?
— Ну вот, — зло рассмеялся Дэвид, — все и встало на свои места. Господи, каким же слепым идиотом я был!
— Слепым? Но почему? — Виктория на секунду прикрыла глаза, стараясь представить, о чем могла идти речь. Может, о ее уродстве? — Не кажется ли тебе, что значительно проще прямо сказать, в чем дело?
— А я думал, что знаю тебя, Виктория, — тоном провинциального трагика произнес Дэвид, — но ты сумела обмануть меня. Ты втерлась в доверие даже к моему отцу. И сделала нас обоих круглыми дураками.
— О чем ты говоришь?!
— Бог мой! Я тебе не верю! И ему я не хотел верить! Хотя он рассказал мне о твоей матери, пытался найти оправдание твоему чудовищному поведению в дурной наследственности На несколько секунд Виктория даже потеряла дар речи, а Дэвид уже не мог остановиться:
— И ты смела рассчитывать, что после всего этого я на тебе женюсь?
Виктория изо всех сил старалась успокоиться и трезво оценить ситуацию, но справиться с собой не смогла. Как в дурном сне, ее отчаянно трепещущее сердце стиснули холодные щупальца страха. Помимо воли она начала дрожать.
— Дэвид, поверь мне, я не понимаю, что происходит. — Она с достоинством выдержала его презрительный взгляд. — Умоляю тебя, не томи, не надо меня больше мучить. Что тебе сказал Дамьен?
