— А разве это тебя задело?
— Еще как! Она поставила меня в неловкое положение. Люсьен тяжело вздохнул.
— Я-то думал, что делаю тебе одолжение.
— Одолжение? Мне?
— Вспомни, Эндрю, сколько раз ты мне говорил, что не хочешь жениться? Что тебя тошнит от докучливых девиц, которые вьются вокруг тебя на всех светских раутах? Что тебе ничего не нужно, кроме твоей науки? Эта девочка, кажется, очень тобой заинтересовалась. Буквально засыпала меня вопросами. Про твои эксперименты я сказал просто для того, чтобы отделаться от нее.
— Что?
Люсьен скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что разговор ему наскучил.
— Тебе следовало бы поблагодарить меня, а не ругать. Ведь в конечном итоге она помогла тебе остаться одному, не так ли?
Эндрю пристально вглядывался в бесстрастное лицо брата. Почему-то у него возникло впечатление, будто тот что-то задумал.
— Вообще-то да, — нахмурившись, ответил он.
— Вот видишь. Я действовал в твоих интересах. — Герцог прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. В карете было темно, поэтому никто не заметил, что он улыбается. — Кроме того, — добавил он, — я сомневаюсь, что ты когда-либо снова увидишься с ней.
Его сомнения, естественно, не подтвердились, так как Эндрю увиделся с леди Челсианой Блейк очень скоро — на следующий день.
Он был еще в постели, когда гравий на подъездной аллее захрустел под колесами экипажа. Залаяли собаки. Первой его мыслью было, что Люсьен привез очередного доктора-шарлатана. Но, услышав женский голос, Эндрю понял, что прибыл не врач, а леди Челсиана Блейк собственной персоной.
«Уж лучше бы врач, — раздраженно подумал он и, натянув на голову одеяло, попытался заснуть. — Черт, сколько времени? Восемь? Или девять?»
Внизу, в холле, уже звучал голос Люсьена. Обычно герцог спал не более четырех часов, поэтому не было ничего удивительного в том, что он бодрствует. И, естественно, спустя несколько минут Эндрю услышал стук в дверь. Это был Джеймс, его камердинер.
— Милорд? Его сиятельство велел сообщить вам, что к вам приехали. Леди Челсиана Блейк и ее брат, граф Сомерфилд. Вас просят спуститься вниз.
Эндрю, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.
— Никуда я не пойду. Передай его чертовому сиятельству, чтобы он сам общался с ее светлостью. Не желаю тратить день на споры с этой вздорной девицей.
— Как пожелаете, милорд.
Эндрю дождался, когда шаги камердинера стихли в конце коридора, потянулся и заснул. Вернее, предпринял попытку.
Он уже погружался в сладкую дрему, когда его разбудил яркий свет. Открыв глаза, он обнаружил, что Люсьен уже раздвинул все шторы, и комната залита солнцем.
— Послушай, Эндрю, это невежливо — заставлять гостей ждать.
— А разве вежливо вытаскивать человека из постели только ради того, чтобы бросить его на растерзание хищникам? — парировал Эндрю и спрятался под подушку, но солнечный свет, казалось, проникал и туда. Отчаявшись, он потер глаза и разлепил веки. — Что, черт побери, она здесь делает?
— Я сам пригласил ее.
— Ты?!
— Ты был так расстроен моим… гм, скажем так: небольшим преувеличением в отношении твоих экспериментов, что я взял на себя труд пригласить ее в Блэкхит, дабы она могла уяснить истинное положение вещей.
— Люсьен, — процедил Эндрю сквозь стиснутые зубы, — я вполне способен справиться с леди Челсианой Блейк без твоей помощи.
— Прошу! Иди справляйся. Они с братом ждут тебя в Золотом кабинете.
— Это Джеральд ждет его в Золотом кабинете, — раздался женский голос. — А я нет.
— Что вы здесь делаете? — закричал Эндрю, резко садясь в постели. Если учесть, что он обычно спал без ночной сорочки, без колпака и вообще без всего, то это было большой ошибкой, так как леди Челсиана за короткое мгновение успела разглядеть и курчавые каштановые волосы на его груди, и широкие плечи, и мускулистые руки, и плоский живот.
— Меня привел сюда слуга! — закричала она в ответ, не в силах оторвать взгляд от его голой груди и краснея.
— Сюда?
— Герцог сказал, что меня проводят в вашу лабораторию!
— Проклятие, Люсьен! — заорал Эндрю. — Что все это значит?
Лицо Люсьена, как всегда, оставалось бесстрастным, а взгляд — бесхитростным.
— Послушай, Эндрю, я все же настаиваю на том, чтобы ты следил за своим языком. Здесь же дама.
— Здесь больше нет дамы! — Челси гордо вскинула подбородок, резко повернулась и уверенным шагом вышла из комнаты.
— Надо бы догнать ее, — задумчиво проговорил Люсьен. — Кажется, она направляется в твою лабораторию. Мне бы не хотелось, чтобы она обнаружила животных, которые участвуют в твоем эксперименте, а?
— Негодяй! — завопил Эндрю, выскочил из кровати, завернулся в одеяло и босиком побежал за гостьей.
Челси была уже на полпути к лаборатории, когда услышала позади себя шлепанье босых ног. Она ускорила шаг, завернула за угол и приготовилась к встрече со своим преследователем. Бушевавший в ней праведный гнев уступил место смущению, стоило ей увидеть полуобнаженного Эндрю.
— Неужели ваши слуги не знают расположения комнат в доме? — набросилась она на него, стараясь скрыть свое замешательство. — Ваш брат приказал слуге проводить меня в лабораторию! А тот привел не в лабораторию, а в вашу… вашу…
— Спальню! — закричал Эндрю.
— Меня никогда так не унижали!
— Что вы смотрите на меня так, будто я насильно затащил вас туда?
— Знай я, что это спальня, а не лаборатория, ноги бы моей там не было!
— А в лаборатории? У вас хватило бы наглости войти сюда без моего разрешения?
— Я получила разрешение от вашего брата!
— Черт бы побрал моего брата! Я не желаю, чтобы кто-либо — вы или другая — переступал порог моей лаборатории!
— Значит, у вас есть что прятать? — прищурившись, осведомилась Челси.
Они стояли и сверлили друг друга глазами. Челси дрожала от ярости, а Эндрю гневно сжимал и разжимал кулаки. Наконец Челси оторвала взгляд от лица своего противника, но вместо того, чтобы обратить его на какой-нибудь более безопасный предмет, уставилась на мускулистую грудь Эндрю. Затем непроизвольно посмотрела ниже, туда, где под одеялом скрывалось мужское естество. Опомнившись, Челси поспешно подняла глаза к его лицу, к плотно сжатым губам, небритому подбородку и копне всклокоченных каштановых волос, отливавших золотом в солнечном свете.
— О! — выдохнула она, а ее своевольный взгляд упал на босые ноги Эндрю, и Челси обнаружила что его щиколотки и икры являют собой такое же совершенство, как и грудь. — Я ухожу, — объявила она совершенно другим голосом и поспешила в холл.
