– Клянусь, это никогда не повторится!
– Рада это слышать. – Мод Колтон обвела комнатку Келли долгим оценивающим взглядом. – Вы оплатили проживание вплоть до завтрашнего утра. После чего, надеюсь, подыщете себе что-то более подходящее. Вы меня поняли?
– Но… – Келли закусила губу. Ей не хотелось унижаться перед миссис Колтон. – Да, мадам, я все поняла.
Коротко кивнув, Мод Колтон резко повернулась и гордо вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Келли оцепенело уставилась на дверь. Что теперь делать? Куда идти? В пансионе и ресторане она работала за пару долларов в неделю, да еще за стол и кров. Гроши, что удавалось отложить, она тратила на одежду, так как после пожара у нее ничего не осталось.
– Мамочка, милая моя мамочка, – шептала несчастная девушка, – что же мне теперь делать, куда податься?
Глядя невидящим взором на коврик из грубой холстины под ногами, она стала раздумывать о будущем. Место в каком-нибудь приличном доме найти очень трудно; в особняках уже давно заправляли делами чинные дворецкие, в магазины же владельцы предпочитали брать в услужение собственных жен или других домочадцев. Оставались салуны. Келли содрогнулась от мысли, что придется прислуживать в игорном зале одного из подобных сомнительных заведений, выстроенных по обеим сторонам главной улицы Шайенна, обносить пьяных ковбоев и подпасков спиртным и помогать пьяным подниматься вверх по лестнице… Нет, это невозможно.
Она потрясла головой. Она на такое не способна. Лучше умереть с голоду, мрачно подумала она и вздохнула. Может, на ней лежит пятно позора, может, ей навсегда уготована подобная участь? Тогда и не стоит противиться судьбе. Ведь ее мать работала в салуне «Майнерз рест», тогда-то Дункан Страйкер, познакомившись с ней, стал навещать заведение, и вскоре мама стала его постоянной партнершей.
Помимо воли в глазах Келли заискрились слезы. Как же не плакать, когда все, абсолютно все в Шайенне знали, что ее мать была любовницей Дункана Страйкера! В последние четыре года, где бы ни показывалась Келли, в глазах встречных женщин она читала неодобрительную усмешку, говорящую о том, что им все известно. Мужчины же перешептывались за ее спиной, нисколько не заботясь, слышит ли она их слова о том, станет ли дочь столь же доступной, как и мать, когда немного подрастет.
Тыльной стороной ладони Келли вытерла слезы. Все равно, теперь она выросла и даже чувствовала себя намного старше своих семнадцати. Ей уже достаточно много лет, и она оказалась на грани нищеты. Но никогда, никогда не пойдет на что-нибудь низкое. Ни-ког-да!
Она выпрямилась на кровати, потерла затылок и взглянула на литографию матери. Лейла всегда была красивой женщиной. И почему только она так дешево себя продавала? Зачем таскала за собой маленькую дочку повсюду, из города в город, почему продавала себя везде, где только могла? От грязных шахтерских поселков до дешевых салунов. Многие мужчины, пораженные ее красотой, предлагали ей перейти на полное их содержание, некоторые даже хотели на ней жениться. Но ее сердцем навсегда завладел Дункан Страйкер, блистательный красавец, богатый, влиятельный. Он с легкостью мог бы поселить Лейлу в прекрасном доме, мог осыпать несметными богатствами, но вместо этого снял для нее пару комнат в Майнерз Рест, где Лейла и провела около пяти лет, только потому, что она безумно любила этого человека и не могла поверить, что он мог ей солгать.
А теперь мама умерла. Умер и Дункан. А она, Келли, осталась одна на белом свете.
«Он не оставит тебя, доченька, он обещал».
Это были последние слова ее матери. Но после того как мама погибла в огне пожара, – всего через три дня – умер и Дункан Страйкер. От сердечного приступа. Келли тогда пошла на похороны, чтобы спросить миссис Страйкер, не оставил ли ей что-нибудь покойный, но так ничего и не осмелилась спросить, едва бросила взгляд на убитую горем женщину. Только теперь она каким-то непостижимым образом поняла, что вдова Дункана и не подозревала о существовании Лейлы и о посулах ее усопшего мужа. И у нее не хватило смелости что-нибудь сказать несчастной женщине.
Даже сейчас она помнила, как невыразимо прекрасна была миссис Страйкер со своими миндалевидными глазами, смуглой, свежей кожей и черными как смоль волосами. Как королева плыла она по кладбищу в элегантном черном платье и траурной вуали. Сложив руки в облегающих черных перчатках, стояла она на краю мужниной могилы, пока священник читал последние отходные молитвы. Потом сдержанно принимала соболезнования и благодарила отца Карделлу за прекрасную службу. Когда все ушли, она еще долго стояла у свежей могилы; по смуглым щекам тихо текли горестные слезы.
Глядя на нее, Келли тогда еще больше возненавидела Дункана Страйкера. Разве можно было обманывать такую прекрасную женщину, чье горе было столь неизбывно?!
Келли тяжко вздохнула. Когда-то мама говорила ей, что ни один мужчина – будь он хорош собой или так себе, добр, мягок или зол по натуре, богат или беден – никогда не бывает верен одной женщине. Лейла считала, что это в них заложено природой. И голос ее был полон странной грусти, когда она добавила, что женщина ничего не может с этим сделать.
Ну уж ей такое не грозит, подумала Келли. Никогда в жизни не полюбит она так, как мама любила Дункана Страйкера. Никогда.
– Ты задолжал мне, Дункан Страйкер, – тихо пробормотала она. – И я намерена взыскать по векселям.
Она поднялась с кровати, оправила платье, причесалась и вышла из пансиона, решительно направившись к нотариальной конторе Орвилла Хоуга.
Десятью минутами позже ее решимость поубавилась.
– Я глубоко сожалею, – еще раз повторил мистер Хоуг. – Боюсь, все обещания Дункана Страйкера вашей матери умерли вместе с ним. Вот если бы у вас имелось его письменное обязательство, а еще лучше, если бы он упомянул вас в своем завещании, тогда… – Нотариус покачал головой. – Да и то, даже в этом случае вам бы предстояла долгая тяжба, потому что завещание миссис Страйкер было составлено позже и уже вступило в силу. Сожалею.
– Но это несправедливо! Все имущество моей мамы сгорело в пожаре на Майнерз Рест. Вещи, деньги, которые она копила долгие годы, даже моя одежда… Что же мне теперь делать?
– Боюсь, делать нечего.
В глубоком унынии она поблагодарила законника за отнятое время и покинула контору. Опустив глаза долу, проходила она мимо салунов, содрогаясь от отвращения к веселой музыке, приглушенным голосам, запаху виски и сигарного дыма, доносившимся из открытых дверей. Все это было ей так знакомо. Может, не стоит противиться, а просто взять да и пойти в «Три королевы» и попроситься на работу? Платили там хорошо, можно было выбрать удобные часы, у нее появились бы постоянные Келли проглотила комок в горле и поспешила дальше по деревянному тротуару. На ходу опустила руку в карман и нащупала письмо, которое получила сегодня утром. Письмо было от Молли Фэй, старинной подруги мамы. Ей удалось скопить достаточно денег, чтобы покинуть «Майнерз рест», и теперь она собиралась купить в Денвере магазин, торгующий дамскими шляпками. В письме она предлагала Келли стать ее партнершей, если ей удастся достать достаточную сумму.
