— Вы не знаете меня. — Он не был уверен, что в данный момент понимает сам себя, его обычно хищные инстинкты сейчас странным образом утихли. — А теперь назовите мне ваше настоящее имя. — На лице мелькнула усмешка. — Я предпочитаю не думать о вас как о леди Графтон.
— Я сама предпочитаю не думать о себе как о леди Графтон, — ответила она с такой наивностью, что в ответ маркиз непроизвольно улыбнулся. — Меня зовут Элспет Уолси, — она поморщилась, — или так звали.
— И сейчас вы пленница вашего брака?
— Да. — Ей хотелось бы говорить с той же прямотой, что и маркиз. Что бы ни было темой разговора. А ее брак был тем, чем являлся на самом деле.
— Я тут подумал, что вы, наверное, могли бы…
— Поступить лучше? Вы это собирались сказать?
— Скажем, сделать более разумный выбор.
— Надо же… услышать это от человека, столь щедрого на собственную неразборчивость. И не смотрите на меня так. Сплетнями и слухами о ваших любовных похождениях и связях заполнены все желтые листки и журналы. Но к вашему сведению, — произнесла она, отчеканивая каждое слово, — в провинциальном деревенском Йоркшире выбор крайне ограничен. Отцовская пенсия не передавалась детям после его смерти, и мой младший братик остался без средств к существованию.
Ему хотелось тут же спросить: «А сколько вам требуется на содержание брата?» Но она была слишком тонкой штучкой, чтобы так откровенно торговаться.
— Я не хотел обидеть вас, — сказал он вместо этого.
— Люди вроде вас считают, что у каждого есть свой собственный выбор. И действительно, почему бы вам так не считать? У вас сказочное состояние. — Она всплеснула руками. — Я не имела в виду… ну… я не намекала на…
— А нет ли возможности, — мягко встрял он, воспользовавшись предоставленной ему оказией, — что я мог бы соблазнить вас, предложив определенную помощь в вашем… ну, скажем, выборе? Вовсе не обязательно кому-то знать об этом. Ваше общество было бы чрезвычайно высоко оценено, а мой домик для скачек находится недалеко отсюда.
Вальяжно раскинувшись в кресле, так часто занимаемом ее мужем, маркиз являл собой поразительный контраст старому косноязычному монстру. Он был красив, как Бог. Куртка бутылочного цвета, жилет из буйволовой и бриджи из верблюжьей кожи, хрустящее крахмальное белье подчеркивали его мужественное совершенство.
— Если бы мне не было так много терять, я бы позволила вам соблазнить меня… причем охотно, — сказала Элспет, столь же восприимчивая к неотразимой харизме маркиза, как и любая другая женщина — может, даже еще больше, учитывая ее прискорбное замужество. — Но у меня нет выбора, милорд. Абсолютно никакого.
Он мог бы оспорить это утверждение, усвоив с раннего возраста, что за деньги можно купить почти все. Но она ответила, как и должна была ответить дочь священника, й он не был склонен нарушать ее внутренний мир.
— Какая жалость, что я не встретил вас раньше, — галантно заметил маркиз.
— И что бы тогда вы сделали, скажите, пожалуйста? Женились бы на мне? — В ее голосе звучали насмешливые, дразнящие нотки.
Ответа на это не последовало, сама мысль о женитьбе звучала для него как анафема.
— Вам незачем выглядеть такой радостной, когда я так огорчен и расстроен, — обезоруживающе произнес Дарли.
— Учитывая, сколько женщин осаждали вас прошлым вечером, я уверена, вы без особого труда найдете утешение. — За насмешливым тоном скрывалась ее зависть к той счастливице.
— Я польщен, что вы находите это таким смешным. — Эта озорница могла даже кокетничать, может, не стоит терять надежды?
— Прошу оправдать меня, ведь в вашем распоряжении целый гарем. Как говорится, ты свистни, тебя не заставлю я ждать…
Оставив без внимания намек на гарем, он продолжил:
— Если вы однажды передумаете…
— Я не могу, — ответила Элспетс легким вздохом.
— Он следит за вами? — Хотя этого следовало ожидать.
— Да. — Она чуть поморщилась. — Как вам известно, муж обладает значительной властью над женой — согласно обычаям и по закону… в особенности, когда у жены нет ни гроша за душой.
Как он мог спорить. Каждый год юных леди привозили в Лондон с единственной целью — найти для них состоятельного супруга. Любовь редко принималась во внимание. А при обсуждении условий заключения брака — никогда. Хотя он не был до конца уверен, когда Элспет так прямо говорила о своей бедности, делала она это по наивности и простоте душевной или все-таки косвенно просила денег?
— Если бы я мог оказать содействие какой-то суммой, я был бы чрезвычайно рад быть вам полезным, — светски предложил он.
У нее широко распахнулись глаза.
— Господи, нет!
— Я был бы более чем счастлив, помочь вам.
— Я не торговалась, Дарли.
Ее взгляд стал холодным. Судя по всему, она не искала денег. Жаль, такая редкость.
— Я не хотел обидеть вас. Это просто…
— Женщины гоняются за вашими деньгами?
Если кто и должен был разбираться в браках по расчету, так это она. Впрочем, сейчас не время для споров о женской материальной зависимости.
— Бывало, конечно, всякое, — мягко заметил маркиз. — Но сейчас это не тот случай. Прошу вашего прощения.
Она выдохнула:
— А я вашего. Я не имела права обижаться. Когда речь идет о предпочтении принципов перед деньгами, я не могу ссылаться на добродетельность.
— У вас имелись свои резоны.
— Возможно, как и у ваших подружек.
— Что-то я сомневаюсь, что они готовы на подобное самопожертвование.
— Я отнюдь не святая, Дарли. Это была крайняя необходимость.
— Может, мы могли бы стать просто друзьями — выезжать иногда вместе покататься верхом? — Она заинтриговала его — своей прямотой и непосредственностью, прежде всего. Конечно же, он не остался равнодушен и к ее внешности, но она пробудила еще и его любопытство. В ней не было ничего от краснеющей стыдливости, которую можно было бы ожидать от девственной дочери священника. — Без ложной скромности могу заявить, что у меня лучшие чистокровные скакуны в Англии.
Она взглянула на него из-под тяжелых век.
— Вы же не всерьез ввернули эту банальность насчет друзей. И даже если вы это действительно имели в виду, я не смогу из-за Графтона и… — она улыбнулась, — я не смогу ручаться за себя.
Его улыбка стала озорной.
— Я обнадежен.
— Не стоит. Графтон вполне здоров. — В ответ на испуганный взгляд Дарли, она добавила: — Я лишь хотела сказать, что не считаю возможной любовную связь, пока я еще замужем.
Она была чертовски святой. А это означало, что, скорее всего ему не удастся получить то, за чем он пришел. Или, по крайней мере, до тех пор, пока Графтон не отдаст Богу душу. Увы, не столь скорое вознаграждение, о котором он мечтал.
